Две недели в сентябре

Я все время повторял, что пишу только для себя и вовсе не собираюсь издавать роман. Иначе я не получал бы такого удовольствия от работы над ним. Но, закончив, я не мог удержаться от желания показать его кому-нибудь и узнать, что о нем думают. Когда я перечитал книгу, мне показалось, что она написана детским языком, но совсем не годится для детей. Нечего было и думать выдавать ее за детскую, но я не мог представить, какой взрослый возьмется такое читать.

“Конец пути” опубликовал Виктор Голланц – единственный издатель, которого я знал лично. Правда, Голланц был интеллектуалом и отличался взыскательностью. Романы, которые он публиковал, завоевывали признание критиков за свои художественные достоинства, и предлагать ему “Две недели в сентябре” было все равно, что предлагать льву леденец. Но терять было нечего. Мои писательские акции упали до нуля, и после недавних неудач с пьесами у меня выработалась невосприимчивость к разочарованиям. Роман был написан по той же схеме, к которой я прибегал в пьесах: те же обыкновенные люди, те же ничем не примечательные события. Послать его Голланцу значило злоупотребить нашей дружбой, но я был уверен, что он прочтет книгу сам, а его мнение, каким бы оно ни было, останется между нами. Я хорошо знал его и не сомневался, что я в надежных руках.

С философским спокойствием я ждал, когда он вышлет мне рукопись обратно, приложив к ней любезное письмо, полное сожалений, но то письмо, которое я от него получил, оказалось самым большим сюрпризом в моей жизни. Начиналось оно со слов “Это превосходно”, и они были словно солнечный луч после месяцев, проведенных в темной комнате. Это было замечательное письмо. Я привык, что издатели и директора театров ведут себя осторожно и сдержанно, но в ответе Виктора не было ничего подобного. Его энтузиазм казался безграничным. “Я с радостью опубликую эту книгу, – сообщил мне он. – Я бы не изменил в ней ни слова”.

Он действительно опубликовал ее ровно в том виде, в каком она была написана, и отзывы были изумительными. “Прелестный роман”, – говорилось в “Дейли телеграф”. “Маленький шедевр”, – говорилось в “Санди экспресс”. “Это очаровательно”, – говорилось еще в одной газете. Успех “Конца пути” повторялся.

Публика, которая отвернулась от точно такой же истории, но в виде пьесы, расхватала роман, как горячие пирожки. Первое издание было распродано за неделю, десять тысяч экземпляров кончились сразу же после выхода из печати, двадцать тысяч – за месяц. Американский издатель выпустил его в рекордно короткие сроки. У них роман получил такие же восторженные отзывы и продавался так же хорошо, как и здесь. Его купили Германия, Франция, скандинавские страны, Италия, Испания и, наконец, почти все европейские государства, в которых выходил “Конец пути”.

Почему это произошло, можно только догадываться. Наверное, главным образом потому, что читалась моя книга легко и в ней не было ничего грандиозного или слишком вычурного, а еще потому, что она была первой в своем роде. Одна девушка из Нью-Йорка написала, что читала мой роман каждое утро на пароме, который перевозил ее через Гудзон на работу в город, и ей становилось тепло, легко и радостно.

Самому же мне казалось, что я попадаю в яблочко только в тех случаях, когда не особенно стараюсь. Так было с “Концом пути”. Я сел за эту пьесу, чтобы чем-нибудь занять зимние вечера, и даже не думал ставить ее на сцене. А вот над двумя последующими пьесами я работал как проклятый, и все насмарку. Я сдался, потому что мои старания ни к чему не приводили, написал роман, чтобы скоротать время, и снова добился всего, о чем только мог мечтать.

Трезво поразмыслив, я пришел к выводу, что этот роман так и не сделал из меня профессионального писателя. Нельзя заработать на жизнь исключительно благодаря стечениям обстоятельств, которые, судя по всему, складываются в твою пользу только тогда, когда ты пережил уже много неудач и решил отказаться от дальнейших попыток. Я сильно обжегся, пытаясь повторить свой бешеный театральный успех с другими пьесами, и не хотел рисковать снова. Попытайся я заработать на успехе первого романа, состряпав второй, критики, вероятно, сказали бы, что это совсем не “Две недели в сентябре”, и, без сомнения, были бы правы – так что правильным было на этом остановиться: нельзя войти в одну реку дважды.

Глава I

В дождливые дни, когда западный ветер гнал по небу тучи, первые намеки на то, что скоро распогодится, появлялись над Железнодорожной насыпью, прямо за садом. Нередко миссис Стивенс, когда ей особенно хотелось, чтобы дождь перестал, выглядывала из боковой двери и искала на горизонте над Насыпью полоску просветлевшего неба.