Две полоски для тирана

— Молю, дай нам отсрочку хотя бы на год. Ты же знаешь, у нас есть дом, две машины, если это все продать, возможно, даже наберется треть. Клянусь, что уговорю Мишу на это и мы начнем потихоньку отдавать долг. Если дело в самом муже, заставлю его извиниться, прошу, будь человеком, дай шанс все исправить, не ломай наши жизни.

Я говорила от души, с надрывом, а Игнат даже бровью не повел, его моя речь никак не впечатлила. Спасибо хоть не зевнул от скуки… С каждой пройденной минутой молчания моя надежда потихоньку рушилась, как карточный домик. Неужели все напрасно? Что ж такого на самом деле произошло между ними, раз Игнат настроен настолько категорично? Только почему я стала у них разменной монетой?!

— Назови хоть одну адекватную причину, почему я должен, — он сделал особый акцент на последнем слове, — снова дать вам отсрочку?

И что мне на это ответить? Ведь адекватных причин на самом деле нет…

— Но ведь ты зачем-то начал весь этот спектакль, возможно, хотел воззвать к совести Миши?

Игнат расхохотался, отрицательно качнул головой, а спустя пару секунд снова стал серьезным и заговорил, режа меня без ножа:

— Вот эти крохи, — он бросил сверток с деньгами на тумбочку, — оставь себе, пригодятся. Отсрочку давать не буду. Или покорно выполняй условия, или уходи, другого варианта не будет. Только учти, если выберешь второй вариант, завтра же я продам долг твоего муженька коллекторам, которые дают быстрые займы под огромный процент. Знаешь, я буду только в выигрыше — и лям сразу получу, и сброшу со своих плеч этот идиотский груз.

— А совесть потом не замучает? — спросила я со слезами на глазах. — Они же порвут нас на куски из-за этих денег!

Он попросту обрубил для нас все ниточки, оставив только одну — унижение.

— На Мишу мне плевать, если честно. Ну а ты… у тебя все еще есть выбор, так что, нечего давить мне на жалость. Выбирай.

Шикарный выбор, ничего не скажешь. Наверно, после этого равнодушного разговора я еще больше убедилась в бесчеловечности Литвинова. А Мише пора сбросить с носа розовые очки, в которых он застрял еще со школьной скамьи и осознать, наконец, с каким соперником он имеет дело.

Я уже сделала свой выбор, когда приехала сюда, отступать назад поздно и глупо. На этот раз пришлось затолкать гордость в жопу и самой забраться на кровать, оседлать колени Литвинова.

«Соси» — вдруг отчетливо услышала его грубый бас у себя в голове, напряглась от безысходности. Член, понятное дело, был все еще вялый, для начала взяла его в руку и подрочила. Меня захлестнуло омерзение к самой себе, тошнота вдруг подкатила к горлу, пришлось даже закрыть глаза и представить, что это всего лишь… массаж.

Я смогу, я выдержу. А потом побегу к Ире, зализывать раны. Она, пожалуй, единственная, кто сможет понять мой поступок и поддержать. Утешить. А Миша? Сможет ли он понять и простить, принять. По факту, это нельзя назвать изменой, ведь, так?

Пока размышляла, не переставала водить рукой по бархатной коже, я почувствовала, что член уже полностью налился кровью, но все еще не рискнула смотреть на свои старания. Отвращение никуда не делось, как мерзкая тошнота.

— Глаза открой, — приказал Литвинов, пришлось выполнить требование.

Размер его члена впечатлял: длинный, толстый, с явно выраженными вздувшимися венами, на покрасневшей головке выступила капелька предсемени, стерла ее пальцем и немного размазала, чтобы скользить было проще. Как его поместить в рот? Муж не так одарен природой, и то мне сложно делать ему минет, а тут, как минимум, девятнадцать сантиметров! Я на самом деле не хотела сравнивать Литвинова с Мишей, но эти долбанные мысли кружили в голове, отвлекая от основной задачи.

В конечном итоге пересилила себя, смочила пересохшие губы слюной и вобрала в рот лишь головку. Слишком много, слишком гадко, все слишком! Тошнота усилилась, мне нужен был небольшой перерыв, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, однако Игнат не стал давать поблажек. Одним движением толкнулся прямо в горло, вызывая у меня рвотный рефлекс. Я резко отстранилась и ощутила, как на глазах снова появились слезы, но уже от недолгого удушья. Дышала тяжело и урывками, однако смотреть глаза мучителю пока не стала. Так дело не пойдет. Я и так стараюсь изо всех сил, но если он будет сам руководить процессом, ничем хорошим это не закончится!

— Что такое? — спросил он ехидно. — Неужели у Миши размерчик меньше, что ты аж подавилась?

— А вот это уже не твое дело, — огрызнулась. — Если не хочешь, чтобы меня стошнило прямо на тебя, больше так не делай. Понимаю, что все равно будешь держать свой темп, но постарайся, хотя бы, не так глубоко входить.

Да, я уже полностью осознала, что секса не миновать, поэтому пыталась хотя бы урвать для себя максимального комфорта, если так можно выразиться.

— Как пожелаешь, — Игнат был равнодушен.

Вообще, я до сих пор не услышала от него даже шумного вдоха, казалось, ему так же неприятно, как и мне. Зачем тогда мучиться, не понимаю.

— Давай резче, мы так до утра зависнем на одной только прилюдии.