Две полоски от босса

В балете есть негласное правило: никогда не жаловаться. Никогда и ни на что. Боль, конкуренты, вот такие мерзкие подлые пакостники, как Катька… Нытье и жалобы лишь покажут мою слабость. Свои проблемы я должна решать сама. 

- Все в порядке, теть Тань. Сейчас все уберу, - и поднимаю глаза, чтобы убедиться в том, что тренер слышит мой сиплый, слово после простуды шепот. 

 Татьяна тяжело вздыхает, должно быть, догадываясь, кто виновница произошедшего. 

- Сказала все-таки? 

Я непонимающе вскидываю глаза, но тут же негромко охаю, когда в палец впивается шип. 

- Что? Нет! – возмущаюсь, когда доходит смысл вопроса. 

Взгляд Татьяны смягчается, синие глаза смотрят с искренним сочувствием. 

- Ладно, ладно, – успокаивает меня женщина, после чего вновь ставит в тупик вопросом: - Букет от Садулаева? 

Садулаев? Кто это вообще? 

Уже хочу сказать, что букет от Макса, но Татьяна, перефразирует вопрос. 

- От Максима? 

Врать не хочется, поэтому утвердительно киваю. Все-таки это моя личная жизнь и отчитываться ни перед кем я не обязана. 

Садулаев Максим Мансурович – вот значит как. 

 - Ангелина, может быть тебя подвезти? – спрашивает Татьяна, когда мы выходим на крыльцо. 

Я лишь крепче сжимаю в руках сломанные стебли, прежде чем отрицательно мотнуть головой. 

- Нет, спасибо. Я хочу пройтись и подышать свежим воздухом, - это наглое вранье, но я не хочу, чтобы у моей слабости были свидетели. 

- Хорошо, как скажешь, – Татьяна прячет ключи от академии в сумочке и оживляется, когда на территорию въезжает темно-синяя иномарка. - Ладно, Линочка, побегу. Это за мной. 

Автомобиль кажется мне смутно знакомым, но сейчас не до того, чтобы изображать мисс Марпл. Все, что мне надо — это привести мысли в порядок, успокоить проклятые эмоциональные качели. Вялым шагом иду в сторону стоящего неподалеку мусорного контейнера.

 По ногам бегут мурашки. Вечерний ветерок неприятно холодит обнажённую кожу. Догадалась же вырядиться в платье! А ведь утром мне казалось, что белое платье из тонкого хлопка - отличный выбор. 

В темноте, по левую сторону от меня, загорелся оранжевый огонек. Ноздри тут же принялся щекотать дорогой аромат из смеси табака, нот кумина и, конечно же, каштана. 

Огонек, повисев пару секунд в воздухе, метко планирует в мусорный бак, после чего раздается хриплый смешок. 

- Освободился пораньше с работы, чтобы помочь донести букет, - голос Садулаева, ровный, без капли обиды, - но вижу, ты справилась без меня, Ангелина.

 Максим делает пару шагов вперед, ступая в тусклый свет фонаря. Мужчина бросает изучающий взгляд на переломанные стебли, зажатые в моих пальцах так крепко, что побелели костяшки. 

- Мне, похоже, повезло, что припозднился. Надеюсь, ты его сломала не об курьера? – тянет с усмешкой.

 Глава 12

Ангелина 

Для меня это становится последней каплей.

 Громко всхлипываю и, прежде чем уронить стебли на землю, конвульсивно сжимаю их в пальцах. В нежную кожу впиваются острые шипы, причиняя неожиданно резкую колкую боль.

 Совершенно не понимаю, почему плачу - то ли от обиды, то ли от боли. Меня окутывает тёплом со всех сторон – это Громов обнимает меня своими ручищами. Слышу, как грохочет сердце под моей щекой. 

Сильные пальцы проходятся вдоль моих распущенных волос, что серебристыми блестящими нитями спускаются до бедер. 

— Ну, что ты, маленькая? Что? – шепчет Максим. В голосе мужчины проскальзывают ноты нежности. — Тебе так не понравились цветы или то, что их подарил именно я? 

Поднимаю голову, глядя размытым от слез взглядом в мужественное лицо Максима. 

— Наумова. Это она… она его так, – выговариваю через силу. 

Правда дается тяжело, ведь я привыкла держать все в себе. Пожаловаться - значит признать, что борец из тебя так себе. Но почему-то с Максимом я почти не задуваюсь об этом. 

– Мне они так понравились, а она из зависти… - мне совсем не хочется, чтобы он думал плохо обо мне. 

Широкая ладонь замирает, но тут же продолжает своё путешествие от макушки до лопаток, моментами пропуская пряди между пальцами. Такое ощущение, что мужчина наслаждается своими неспешными действиями. 

— Я даже собрала лепестки, жалко выкидывать, – бормочу ему в грудь, заливая белую футболку слезами. – Буду с ними ванну принимать. 

Слышу, как мужчина громко сглатывает, я отрываюсь от его груди и непроизвольно смотрю на мокрое пятно, появившееся от горьких слез. 

Как ни странно, они принесли мне облегчение, а не стыд или какую-либо неловкость. Неожиданно в голову приходит мысль о том, что Максиму очень повезло, что я не накрасила ресницы, иначе испортила бы футболку с фирменным зелёным крокодилом*. 

— Наумова? – задумчиво переспрашивает Макс, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза. 

— Ага, – смущаюсь, когда вижу, как взгляд мужчины скользит по моему лицу. Наверняка у меня нос распух, и кожа пятнами пошла - тот ещё вид. 

— У вас с ней какие-то терки? – в голосе Максима слышу неподдельное участие. 

Он аккуратно смахивает в сторону прилипшую к моей влажной щеке светлую прядь волос, ожидая ответа. 

Я непроизвольно перенимаю его манеру разговора, отвечая: 

— Ну, да, типа того. Мы с ней главные конкурентки.