Две полоски (СИ)

Она была радостной и оживленной. Кажется, общение с врачом подействовало на нее благотворно. Болтала об анализах, о рекомендациях,  о том, как ей было щекотно, когда ее слушали.

Я тоже пытался быть легким и позитивным. С большим трудом, но у меня получалось.

Аленка съела большую часть отбивной. Стала совсем расслабленной. Смотрит на меня, как на хорошего друга, а не как на пугающего начальника. Ну все. Пора.

Сейчас я задам очень важный вопрос. Блин. Сердце колотится. В горле пересохло.

Я поправил галстук. Почувствовал, что он меня душит и снял его.

Ладно. Я готов.

-  А, кстати, какой у тебя срок беременности? - спросил я небрежным тоном.

Получилось как-то сипло. Прокашлялся. Хотел повторить. Но, кажется, Аленка и так меня услышала.

- Они говорят: пять недель, - произнесла она. - Но я могу сказать еще точнее.

Мое сердце пропустило несколько ударов. Мне стало очень жарко.

- Пять недель, - эхом повторил я.  - А что значит: точнее?

- Просто я совершенно точно знаю день зачатия, - выдала Аленка.

Я снял пиджак и расстегнул рубашку.

У них тут что, систему кондиционирования заклинило? Почему так душно?

- Э-э… как это?

Я хочу подробностей! Я требую их!

Аленка лишь загадочно улыбнулась и воткнула вилку в отбивную. Мне показалось, что вилка вошла мне в горло. Что-то мешало дышать.

Аленка же улыбается, как ни в чем не бывало, щебечет что-то о пользе салатных листьев и от том, как ей нравится шпинат, хотя все его ненавидят.

Я залпом выпил стакан воды. Хотелось чего-нибудь покрепче. Может, заказать виски? Но я за рулем…

Надо просто задать вопрос в лоб, и все. Как я и собирался.

- Отец ребенка - твой бывший? - выпалил я.

Аленка помрачнела. Перестала резать отбивную. Даже отложила нож.

- Ты ешь, ешь, - попытался подбодрить ее я. - И извини за бестактный вопрос.

- Я не хочу о нем говорить!

Мне показалось, что в ее голосе звучат подступающие слезы. Вот тебе и вопрос в лоб! Только расстроил ее, а ничего не узнал. Теперь вообще на эту тему нельзя заговаривать.

Блинский блин!

Я принялся развлекать Аленку, болтать всякую чушь. Это было совсем непросто! Но я не хотел, чтобы она разревелась. И боялся потерять с ней контакт, который только-только наладился.

Вообще я знаю один способ вызвать собеседника на откровенность. Он работает практически безотказно.

Надо сделать первый шаг. Рассказать о себе что-нибудь такое, чем не хотел бы делиться. Что-то неловкое или стыдное. Или очень личное. Желательно на ту же тему, на какую хочешь услышать откровенное признание.

Засада в том, что обмануть тут не получится.. Если ты говоришь неправду, собеседник не раскроется. А вот если ты откровенен… редко кто сдержится и не будет откровенным в ответ. Особенно, если момент выбран подходящий.

Я не знаю, как и почему это работает, но я делал это не раз. И всегда получал результат.

Мне есть что рассказать в тему. Это очень личное, я не хотел бы делится этим с кем бы то ни было. Но, похоже, придется.

Это мой шанс узнать правду.

***

Алена

Мирон привез меня в ресторан. Как я ни упиралась, он настоял на своем. Вообще не слушал моих возражений!

- Тебе надо поесть. Там хорошо кормят, - единственное, что он сказал за всю дорогу.

Которая, правда, была недолгой.

Мы вошли, мой нос сошел с ума от изобилия приятных запахов, желудок урчал, руки тряслись… давно я не чувствовала себя такой голодной! Не удержалась и съела весь хлеб. И мне полегчало.

Сразу стало веселее, я вообще чувствовала себя, как пьяная. Мне хотелось смеяться, болтать без умолку. Я бы, наверное, и в пляс пустилась, если бы представился удобный случай.

У меня было ощущение, что с плеч упал огромный груз. Почти неделю я мучилась от неизвестности, потом пребывала в шоке, позже переживала и не могла принять решение. А теперь все просто прекрасно! У меня будет ребенок. Я здорова, все идет хорошо. Опытный акушер-гинеколог сказала, что я рожу прекрасного малыша!

С гемоглобином мы разберемся, а вместо мела врач посоветовала мне пить витамины или грызть таблетки глюконата кальция. Надо попробовать. Вдруг они такие же аппетитные, как штукатурка...

Мирон Александрович вел ни к чему не обязывающую беседу, а я, осмелев, его разглядывала. Наверное, я впервые смотрела на него внимательно, без смущения, страха или неловкости.

Какой он… представительный. Дорогой костюм, стильный галстук, рубашка из какой-то шелковистой ткани. Лицо жесткое, даже грубоватое. Квадратный подбородок, складка между бровей от того, что часто хмурится. Но, когда он улыбается, складка разглаживается и сурово нависшие над глазами брови приподнимаются. Он кажется очень даже милым!

Хотя слово “милый” ему не идет.

И все же меня напрягают солидные мужчины в костюмах. Денис тоже всегда носит костюмы. И галстуки.

Интересно, как бы Мирон Александрович выглядел в чем-нибудь не таком официальном? Например, в обычной футболке? Или в кожаной куртке на голое тело?...

Боже, откуда у меня в голове этот бред? Опять гормоны захватили власть?