Две полоски. Залетела от незнакомца (СИ)

— Не руки, — хрипло шепчет он, — у меня натуральный вывих мозга. От того, что встретил тебя...

На затылок ложится широкая ладонь, к губам прижимаются крепкие сухие губы, и меня охватывает паника.

Он меня сейчас поцелует. Но это только первое свидание! Что он обо мне подумает?

С Колей мы поцеловались первый раз только через месяц, а Давид еще и мой пациент. Это же непрофессионально...

Но губы сами собой раскрываются, пальцы на затылке усиливают нажим, ныряют в волосы...

— Эй вы, или выходите, или доплачивайте за второй круг, — слышится над головой недовольный голос. Колесо дергается и останавливается. — Я только из—за вас его запустил. Холодно уже, нормальные люди по низу ходят. А они на холоде зажимаются. Студенты небось? Негде больше?

Мы переглядываемся и прыскаем в ладони.

— Пойдем, — Давид подает мне руку и первым выпрыгивает из кабинки. — Если нас принимают за студентов, значит не все так плохо.

— А я и так студентка, — подхватываю его шутливый тон. Слишком близко мы подошли к черте, которую пока рано переходить.

Я пока не готова. Слишком свежо в памяти мое ночное происшествие, и я все еще не знаю, кто был тогда в квартире Байсарова. Это неправильно по отношению к Давиду. Непорядочно.

— Правда? Ты учишься? И где? — интерес в его голосе звучит неподдельный, и я с облегчением переключаюсь на институт и учебу.

Я готова рассказывать часами об учебе, о работе, о чем угодно, лишь бы не обсуждать наши с Давидом отношения. Пока я не разберусь в себе и пока не выясню, с кем провела ночь.

— Что мы здесь торчим посреди парка? — останавливает меня Давид. — Может, все—таки в ресторан?

Я продрогла и не отказалась бы погреться. Но только не ресторан!

— Согласна на кофейню.

— Тогда пошли, — он снова берет меня за руку, и мне совсем не хочется ее забирать.

Глава 14

Василиса

Мы идем к кофейне, и я никак не могу избавиться от легкой улыбки. Давид смешной.

Кто бы мог подумать, что я пойду на свидание с тем, кого хотела прибить в палате за ужасное поведение.

А вот сейчас я его совершенно не считаю извращенцем. Давид оказался очень приятным мужчиной.

Внутри кафе тихо и уютно, пахнет кофе и выпечкой. Мы садимся у окна, и я чувствую, как наконец-то отпускает напряжение.

Давид заказывает два латте, и я наблюдаю за ним — он явно снова пытается держать все под контролем, хотя несколько минут назад всерьез предлагал спрыгнуть с высоты, чтобы нас "спасти".

— Ну что, герой, — я улыбаюсь, когда он возвращается к столику. — Тебе удалось победить свой страх высоты?

— Слушай, если бы эта кабинка чуть сильнее заскрипела, я бы, наверное, прыгнул с нее. Спас бы нас обоих, — добавляет он с таким серьезным выражением, что я не могу удержаться от смеха.

— Ах да, конечно, супергеройский прыжок прямо в кусты! — дразню я его. — Представляю, как это выглядит в замедленной съемке. Ты — в полете, волосы развеваются, а внизу бабульки хлопают от восхищения.

— Еще бы! — соглашается он, как будто это не самая абсурдная картина. — С меня бы пылинки сдували. Я бы стал местной легендой.

Я снова смеюсь, и этот смех легко льется, потому что рядом с ним мне действительно хорошо. Он не похож на тех парней, которых я знала раньше. Он... другой. С ним весело и легко, и как-то не хочется думать о чем-то слишком серьезном.

Например, о той ночи... Мне правда ненадолго получается об этом забыть.

Сидеть с Давидом в этой уютной кофейне оказалось неожиданно комфортно.

Он шутит, улыбается, и я чувствую, как все напряжение дня постепенно уходит. Но, как только я расслабляюсь, он вдруг делает то, чего я совсем не ожидала.

— Слушай, — говорит он, наклоняясь ко мне ближе с хитрой улыбкой на губах, — ты как к картингу относишься?

Я моргаю, не понимая, к чему он клонит.

— Картинг? Ты это серьезно? — я чуть не фыркаю в свой кофе.

— А почему бы и нет? — он откидывается назад и делает вид, что все это обычное предложение. — Мы уже покатались на колесе обозрения, теперь пора устроить что-то более серьезное. Соревнование.

— Соревнование? Ты предлагаешь мне гоняться на машинках, как дети? — я смеюсь, но где-то глубоко внутри понимаю, что идея не так уж и плоха.

— Ну, дети или не дети, — пожимает плечами он, — но я лично готов поспорить, что в этой гонке победа останется за мной.

Его уверенность немного раздражает, но в то же время вызывает азарт. Глядя на него, я вижу, что он серьезно. Ему действительно нравится сама мысль о гонке, и я уже начинаю поддаваться его настроению.

— Слушай, Давид, — я ставлю чашку на стол, глядя ему прямо в глаза. — Ты хоть понимаешь, что я ни разу не каталась?

— Тем лучше, — он улыбается, как будто все идет по его плану. — У тебя есть шанс открыть в себе новый талант. Ну или... хотя бы попробовать меня догнать.

— О-о-о, вот оно что, — я прищуриваюсь. — Думаешь, что легко сможешь меня обойти?

— Без сомнений. — Давид наклоняется ко мне чуть ближе, и его голос становится чуть тише, почти заговорщицким. — Но если вдруг ты победишь, я готов признать поражение и выполнить любое твое желание. Что скажешь?