Две половинки демона (СИ)

Подувшись для приличия ещё с минуту, Ванька подробно и со вкусом поведал о втором сеансе лечебного свиста. Оказалось, что он помог вылечить старшего сына элль-фингского посла. «Прикинь, степные колдуны семь дней шаманили, но так и не смогли снять с него проклятие… А я когда свистнул, он сразу и выздоровел. Из него даже никто не вылезал. Просто заклинание какое-то взорвалось под ногами и всё. Они мне за это саблю обещали подарить… — Ванька с сожалением вздохнул. — Только я от сабли отказался. Тяжёлая такая, неудобная, как они только с ней везде ходят! Вообще-то мне хотелось, но этот свисток опять в голове зазудел, что за лечение плату брать нельзя. Я элль-фингам так и сказал, что если я саблю возьму, проклятие назад вернётся. Ну, они и отстали. Благодарили очень и в гости звали».

— Та-ак, — протянул Стёпка. — А откуда они узнали про твой свисток? Про то, что он от проклятий лечит, а? Получается, что они и про князя Могуту уже знают? Ты там случайно не проболтался? Нас же предупреждали!

— Ха-ха! — Ванька выразительно постучал себя по лбу кулаком. — А я уже почти поверил, что ты и в самом деле шибко умный… Этот Хорми… шаман этот сам меня просил, чтобы я ничего, никому про свой свисток не рассказывал. А про князя он даже и не заикнулся ни разу. Я ему на золотой тарелке страшную кровавую клятву дал, что буду молчать как чёрный камень Бо-Улын. Во, видал! — и Ванька сунул Степану под нос указательный палец.

— И что?

— А то, что мне его разрезали и кровью на священном блюде тайный знак нарисовали. И я даже не застонал, — понятно было, что Ванька страшно гордится своим поразительным мужеством и небывалой выдержкой.

— А потом что было?

— Ничего не было. Ушёл я потом… А-а, ещё заклинание сработало и блюдо это магическим огнём засветилось, синим таким. Видишь, у меня палец тоже теперь немного светится.

Вокруг пальца и в самом деле наблюдались едва заметные переливы магической сущности. Честно говоря, со стороны это выглядело довольно комично — почти неразличимый в темноте Ванька, гордо несущий перед собой светящуюся фиолетовую закорючку указательного пальца.

— Ну и зачем ты мне про это сейчас рассказываешь? — зашипел Стёпка, изо всех сил стараясь сохранять серьёзность. — Ты же клятву дал, балбес! Щас как прихлопнет тебя этим самым камнем Бо-Улыном. Вон, смотри, он уже на тебя падает!

Ванька, естественно, тут же задрал голову, с испугом уставясь в тёмное небо. И лицо у него при этом сделалось глупым-глупым. Стёпка захихикал, но порадоваться своему розыгрышу не успел.

На них напали.

Здесь на выходе из Предмостья, где дорога уже начинала крутой подъём, сейчас было тихо и безлюдно. Едва различимая в свете далёких огней дорога круто поднималась к замку, дойти до которого оставалось всего ничего — если не торопиться, то минут пятнадцать от силы… Кто-то просчитал, что именно здесь удобнее всего устроить засаду. Хоть режь, хоть руби, хоть руки заламывай — никто не услышит и не вмешается. Некому потому что вмешиваться. Эвон как подвезло, что беспечные демоны без охраны попёрлися, лучше и не подгадаешь…

Из-за забора одна за другой беззвучно выскользнули фигуры, тёмные на тёмном фоне. Лица замотаны, глаз не видно, неужто вновь немороки? Тускло блеснули лезвия ножей. Ванька ничего не успел сообразить. Стёпка почувствовал беду буквально за секунду до нападения. Столкнув друга в канаву, сам скатился следом, ломая засохшие ветки бурьяна. Что-то звякнуло, злобно впился в бревно стены арбалетный болт, кто-то ругнулся вполголоса. Стёпка нашаривал в кармане нож, пихал Ваньку в спину. Беги, мол, скорее. Они рванулись вперёд вдоль покосившейся ограды. Чёрные фигуры мчались следом. Навстречу тоже кто-то бежал, не понять — свои или чужие. Впрочем, откуда здесь взяться своим? Удирать в темноте по канаве — то ещё удовольствие, сплошные камни и корни. Ванька споткнулся и упал, ойкнув от боли в ушибленном колене. Не успеем, не успеем! И не надо, хищно отозвался гузгай, демоны не отступают. С глаз словно повязку сдёрнули, ночной мрак посветлел, и Степан отчётливо, как в чёрно-белом фильме, увидел набегающих врагов. Четыре стремительные фигуры с одной стороны, две — с другой. И ещё пара арбалетчиков на крыше лабаза. А тот, что бежит впереди, двигается до боли знакомо, этак по-вампирски стелется над дорогой, и балахон за спиной развевается нетопырьими крылами…