Две половинки темной души

– Нет, он погиб. Мы с мамой вдвоем остались. И если б не она, ничего бы у меня не вышло. Это ведь она решила дом продать. Я бы не осмелился ей это предложить.

– Она очень хорошая, сразу видно…

Тут разговор пришлось прервать, потому что в банкетный зал влетел Валя и кинулся к матери. Торопливо чмокнув ее в щеку, мальчишка забрался на колени к Илье и стал со всеми знакомиться.

Валя был очень коммуникабельным. С удовольствием общался и с детьми, и со взрослыми. Быстро находил и с теми и с другими общий язык. И только с Костей не получалось, хотя Валя и пытался. Но, наткнувшись на стену равнодушия, прекратил свои попытки. Таня не уставала благодарить Господа за то, что он послал ей такого замечательного сына. Другой бы разобиделся на «отчима», а то и разозлился и поставил бы перед ней условие – бросить Костю. У ее коллеги Марины дочь не приняла нового избранника матери и добилась того, что та с ним рассталась. Истериками, бойкотами, прогулами занятий. Она даже из дома один раз сбежала, чтобы доказать матери, что не может находиться под одной крышей с «козлом» (она только так называла Марининого мужчину) и предпочитает на вокзале ночевать.

– Какой у тебя, Танья, большой сын! – удивилась Маринка.

– Он просто рослый, а так ему всего семь…

– Всего? Но тебе ведь нет и тридцати! У нас в твоем возрасте люди только начинают задумываться о детях, а у тебя уже такой богатырь! – Последнее слово она произнесла после паузы и с запинкой – не сразу вспомнила.

– А у нас женщины под тридцать уже считаются старородящими, – подала голос Лена.

– Предлагаю выпить за дам! – прогудел Илья. – Стоя!

– Надеюсь, не с локтя? – усмехнулся Рома.

– Это по желанию.

Мужчины поднялись вслед за тостующим. Данила – с задержкой. Не совсем понял, зачем нужно вставать, выпивая, так как не знал русских традиций.

Илья опрокинул в себя стопку виски. Костя от него не отстал. У Тани возникло нехорошее предчувствие, что он решил напиться. Рома опять сделал всего один глоток вина. А Данила отхлебнул пива. На столе пива не было, но по его просьбе принесли.

– Ну, американцы, а теперь расскажите о себе! – предложил Илья, взявший на себя обязанности тамады. – Как живете?

– О, у нас все ок! – отрапортовала Мэри, широко улыбаясь.

– А поподробнее?

– Я работаю в крупном журнале иллюстратором.

– О, ты рисуешь! Училась?

– Не в колледж… а у одного художника. Очень талантливого.

– А ты, Данила, чем занимаешься?

Брат, видно, отвык от своего имени, потому что прежде, чем он ответил, Маринка окликнула его «Дэн» и повторила вопрос.

– Я модель, – ответил парень.

Таня почему-то именно так и думала. Кем еще работать эффектному и недалекому парню, если не моделью. Одно непонятно: как он смог пробиться в бизнес красоты, имея физический недостаток? Или это сейчас в тренде, быть не таким, как все?

– И как у тебя идут дела? – поинтересовалась Таня.

– Ок, – услышала она привычный ответ.

– Покажешь журналы, для которых снимался?

– Нет с собой.

– В Интернете.

И снова «ок». Данила оказался не очень разговорчивым. Может, потому, что плохо знал язык?

Вскоре Рома, извинившись, вышел из-за стола. Решил проведать маму. А веселье продолжилось без него.

Глава 8

Рома тихонько повернул ручку на двери и на цыпочках вошел в номер. Это был «сьют», состоящий из двух комнат. Роман заглянул в ту, где спала мать. Она лежала на кровати, накрывшись одеялом. Оно оказалось подтянуто так высоко, что закрывало уши. У Любови Михайловны была такая привычка – зарываться в одеяло лицом, но так как в духоте спалось плохо, она немного его опускала, чтобы высунуть нос.

Подойдя к кровати и наклонившись, Рома прислушался к ее дыханию. Ровное, привычное, значит, все хорошо. Мама совсем не храпела. Это было, конечно, неплохо (он читал где-то, что храп опасен для здоровья), но ему было бы спокойнее, издавай она какие-то звуки во время сна. Тогда он знал бы, что она жива. А у Ромы всякий раз, как он заходил к ней, сердце сжималось от страха: почему так тихо, вдруг умерла?

Он вышел, прикрыв за собой дверь. Но не покинул номер, а проследовал в ванную, чтобы почистить зубы. После вина во рту был неприятный привкус. Роман почти не употреблял алкоголя. Три раза в году выпивал фужер шампанского – на Новый год, Восьмое марта и мамин день рождения. Напиток этот ему нравился на вкус, а вот его действие нет. После шампанского его со страшной силой клонило в сон, а потом начиналась изжога. На банкетах он пил вино. Вернее, делал вид, будто пьет. Отхлебывал по граммулечке. И за весь вечер, дай бог, принимал «на грудь» граммов двести. Он пробовал совсем отказаться от спиртного на торжественных застольях, но пришел к выводу, что легче делать вид, что пьешь, чем объяснять, почему не пьешь. С Ильей бы точно долго препираться пришлось. А сколько таких, как он?

Почистив зубы, Рома вышел из ванной. Хотел сразу пройти к выходу, но вернулся в комнату матери. Вспомнил, что не проверил, есть ли у нее вода под рукой. Вдруг понадобится, чтобы таблетку запить?

Воды на тумбочке не оказалось, и Рома принес ее из мини-бара.