Две реки — два рассказа

Вскоре начинается такой дождь, что и самый заядлый браконьер вряд ли рискнет выйти из дому. Продолжается наша походная жизнь: сидим в тесной избушке, пьем чай, укладываемся спать, а за дверью гудит шквалистый ветер и хлещет холодный ливень. Север, Север…

Утро холодное, сырое, туманное. Минуем Конецщелье, маленькую деревеньку возле зеленых холмов. Но щелья здесь не кончаются, а, напротив, выступают по правому берегу обнажениями зеленоватой глины. Следующая деревня — Белощелье — оправдывает свое название — только здесь и есть такие отвесные берега из глинистых сланцев беловато-зеленоватого цвета. Деревня скрыта стеной берега. Под берегом усердно «мозолит» какой-то старик. Рыбинспекция задерживает его, изымает блесну, составляет акт. Пока заполняется акт, Николай подходит к подъехавшим в лодке трем мужикам.

— Ребята, у вас блесны есть? — спрашивает он.

— Как не быть? — степенно отвечает малый с простоватым широким лицом. — И сеть есть, и поплавь есть. Всё дома есть. Как не быть? В магазине ведь продается.

Вот такого задержать труднее, чем какого-то деда…

Снова моросит дождь, третий день подряд. Ближе к Ценогорам начинаются знаменитые мезенские красные щелья. Теперь, переходя с правого берега на левый, чередуясь, будут они идти до низовья. Они удивительны, эти высокие двадцатиметровые откосы, сложенные из глинистых сланцев красно-кирпичного цвета. Неповторимую красоту придают они реке, вносят в скупые краски северной природы яркость, придают праздничность, нарядность мезенским берегам, и тогда понятнее становится и палощельская роспись, и песенный фольклор Мезени.

В Ценогорах мы расстаемся с Кузьминым и Тимоховым. Дальше нас повезет моторист Анатолий, который один представляет здесь рыбинспекцию.

Пока наш моторист налаживает мотор, мы ходим по «горам», по тропинкам над головокружительными обрывами. Погода серая, унылая. Река широкая, с полкилометра, но мелкая и здесь — дно просвечивает. Рассказывают, что прежде, когда не было самолетов и моторов, по Мезени ходили мелкосидящие колесные пароходики, но и им не везде удавалось проходить — река постоянно намывала заструги. Тогда ставили толовую шашку, мель взрывали, и пароходик следовал дальше до новой мели.

Дотоле плыли мы на деревянных лодках местной конструкции, теперь повезет нас «казанка» с мотором-водометом, если… если повезет. Сколько ни заводим мотор — мало проку, и, когда последняя надежда потеряна, мотор начинает чихать, тарахтеть, и лодка устремляется вперед.

Промелькнула буровая вышка на берегу — и здесь по Мезени идет георазведка, и потянулись виды, которые ближе к низовью становятся типичными для Мезени: низкие берега и высокие красные щелья, и, как выступили щелья, значит, скоро покажутся поля по вершинам и само селение. Селение так и называется — Селище.

Под Селищем задержали Колю Дорожкина — возил «мушку» на хариуса за лодкой. Паренек был из тех тихих, славных деревенских ребят, которые от природы неспособны сделать плохое. По его растерянному лицу было видно, что он не знал о запрете: ловить на «мушку» можно только удочкой. Но ничего не поделаешь — факт нарушения налицо. Штрафовать Колю, конечно, не будут, но предупреждение в письменном виде пришлют.

— Эх, — говорит подъехавший мужичок, — все стало запрещено, только и осталось банками ловить!

Ловля банками в последнее время распространилась по Мезени. Тому две причины: обилие стеклянной посуды, которая не принимается в отдаленных районах, и оскудение рыбных богатств. Способ ловли поражает элементарной простотой. Берется трехлитровая банка, в нее кладется кусочек хлеба для приманки, в горлышко вставляется жестяная воронка, и банка погружается на дно горлом вниз течения. Близ деревень из воды торчат палки, указывающие местонахождение банок. Утром их проверяют, вытряхивают из банок набившуюся рыбью мелочь: пескарей и ельцов. До какой изобретательности не доходит рыбацкая хитрость!

Проходим неспокойную селищенскую яму — на глубоководье ветер раскатал крутые волны. Над обрывистой красной щельей рядком выстроились домики, смотрят, как окатывает нас брызгами. Мочит нас волна и под Колмогорами. Колмогорами встарь назывались Холмогоры на Двине, знаменитое место, а на Мезени это маленькая деревенька. Далее берег понижается, река мелеет. Теперь надо сушиться, да и время позднее, как раз кстати оказывается избушка вехоставов.

Это одна из лучших избушек на нашем пути. Чистая, с разнообразной посудой, с пружинными кроватями. Стоит она на курье, отделенная от реки песками. Безлюдно кругом, трава невытоптанная — редко здесь бывают. И река на этом участке пустынная, не часто лодка пройдет или промчится «амфибия» — почтовый глиссер.