Две руки потентата (СИ)

— Но то дело будущего, я подожду до нашей следующей встречи, — Генрих улыбнулся — Сандро сочувствовал ему, считая если не другом, то весьма доброжелательным к нему человеком. Ведь именно благодаря принцу Германия передала России полтора десятка быстроходных грузопассажирских транспортов, которые были вооружены, превратившись во вспомогательные крейсера. И пять из них уже перебросили на Дальний Восток — требовалось установить плотную блокаду японских островов.

— Надеюсь, я тебя обнадежу, сам в это верю. Но нам нужно победить японцев! Ты сам знаешь, что с побежденными в войне не считаются!

— Ты прав, брат, даже Вилли порой заявляет мне, что положении России будет зависеть от победы над макаками. Заметь — в Лондоне и Париже пресса настроена против вашей страны, и все неудачи радостно приветствуются. Потому я тебе хочу прямо сказать следующее — Ники зря надеется на хорошие отношения с Джорджем. Англия всегда была враждебна к вашей стране, как и Франция. Союз с галлами противоестественен — вашу страну используют, вы начнете таскать каштаны из огня для других. И ничего не получите взамен кроме долгов и полного закабаления.

— У нас считают, что если рейх сокрушит Францию, то он двинется на Россию, а сражаться с вами один на один мы хоть сможем, но с трудом. К тому же у нас давняя неприязнь с Веной, а она ваш союзник.

— Поход на Россию? Глупость — и Вилли, и я, и другие немцы, все хорошо помнят, чем закончился поход Наполеона на Москву. Да, австрийцы хотят упрочить свое положение на Балканах, а там православные народы, которые вы считаете своими. Зачем вот так сразу воевать, ведь можно мирно договориться о зонах влияния.

— В Петербурге пока слишком много сторонников войны с твоей страной, пойми меня правильно, Генрих…

— Желающие войны с нами могут стать в одночасье нашими союзниками, если Англия вступит в войну с вами, открыто поддержав японцев. А такое развитие событий весьма возможно — вашей эскадре чинили проволочки в Суэце. Помочь вам в конфликте с «туманным Альбионом» можем только мы, что и делаем, соблюдая договоренности. А ничто не сближает страны, как один общий враг, опасный для союзников.

— Ты хочешь Ники судьбу императора Павла Петровича, моего прадеда? Учти, в Петербурге есть «Английский клуб» и масонские ложи, а в них полно адептов, что любят глотать сырой туман на Темзе.

Александр Михайлович открыто произнес то, что считалось тайной «Дома». Но кайзер с братом о том и так хорошо знали — Романовы скрывали подобные тайны «геморроидальных колик» и «апоплексических ударов» исключительно от своих верноподданных.

— Понимаю, но давай так — разговор продолжим после вашей победы над японцами, я искренне на нее надеюсь. И обещаю, что если Англия начнет войну против вас — мы немедленно поддержим. К сожалению, пока продать наши броненосцы не можем, но посредничеством готовы купить у Испании и Италии. А больше англичане нигде не смогут приобрести нормальные корабли, хоть все «блошиные рынки» мира обойдут. Там совсем лишь старье осталось, никуда не годное. Учти — если вы сейчас не купите броненосцы и крейсера, то они окажутся у японцев. Британия и САСШ слишком много вложили в эту страну, чтобы спокойно смотреть, как вы ее побеждаете…

Подготовка к войне с японцами все же велась русскими, и были вполне удачные проекты крейсеров башенной схемы. Вот такой бронепалубный крейсер могли построить вместо «Богатыря» — только одни башни…

Глава 33

— Царя менять нужно немедленно — нам с тобой известно, куда пришла Россия во время его правления. Даже если мы победим в этой войне, то получим только отсрочку событий, которые, несомненно, произойдут, только чуть позднее, и возможно, гораздо страшнее.

Голос Алексеева был сух и деловит, в нем не проявлялись нотки эмоций. Словно не адмирал, американский делец с его сакраментальным высказыванием — «ничего личного, это бизнес».

— Согласен с тобою, — кивнул Вирениус, и голос позвучал твердо. — Сам он не отречется по собственной воле, даже если знать будет, к чему приведет его правление. Просто не поверит — настолько уверен в своем предназначении. Следовательно, его нужно убирать с трона.

— Заговор и гвардейский переворот с участием всей «семьи» невозможны, а потому остается нечто, похожее на события первого марта восемьдесят первого года — убийство моего настоящего отца.

Улыбка Алексеева была натянутой — чувствовалось, что клеймо непризнанного ублюдка, пусть и обласканного Фамилией, жгло его душу. Глаза потемнели грозой — адмирал хорошо понимал и отдавал себе отчет, какие слова он произнес. Цареубийство страшно в его нынешнем положении наместника ЕИВ — поднимать руку на монарха, которому присягал, и принимал от него почести и награды, страшное дело.

Клятвопреступник, и то это мягко сказано!