Две сестры, два ветра

Война началась из-за Армавирки, северного ветра. Должно быть, когда он появился на свет, у кого-то на небесах был насморк, а может, просто в кеду попал камушек. Поэтому с самого детства Армавирке казалось, что у него что-то не получается, что он чего-то не умеет, что он должен заниматься чем-то другим. Он надевал рубашки шиворот-навыворот, обувал сандалии не на ту ногу, пил холодный чай и горячую газировку, дул на спички, бил лампочки, пытался выращивать цветы в ботинках, а иногда даже ходил задом наперёд. За что бы ни взялся Армавирка, всё ему хотелось переиначить.

Когда пришло время Армавирке садиться на велосипед и учиться быть ветром, он сперва поехал задом наперёд. Но потом езда на велосипеде стала единственным занятием, которое он делал так, как надо. Гнать ветер он полюбил сразу. Но Армавирке казалось несправедливым, что в его ведении находится только южное направление. Он хотел создать всю розу ветров: заходил с юга, с востока, иногда даже с запада, становился на разные стороны света и дул куда угодно, только не на юг. Это на небе Армавирке прощали. Ветер всё равно был северным. И только северным. Даже северо-западного не получалось. За этим на небесах следили строго.

Но однажды ветрогон перехитрил небо. Он просто взял и перевернул указатели на всех дорогах. Северная стрелка стала указывать на юг, а южная — на север. Так Армавирка вызвал южный ветер.

Он дул на удивление долго, несколько недель. Принёс беду.

Сначала пересохли все кабачки в огородах. Потом побледнела радуга. Ветер пригнал перекати-поле, пески и войну. С юга прискакала лихая конница, чужеземцы стали наводить свои порядки. Они настроили дома с двумя выходами, побили все тарелки. Пели по ночам громкие песни, так, что солнышко едва не запуталось, когда вставать. А однажды привезли таких цветов, что появился всюду чужой запах, другие краски в стране появились, тревожные. Улетели пчёлы, разбежались зайцы, лоси, медведи… Все животные.

Тут уж жители не выдержали и стали драться с иноземцами. Воевать не умели, оружия не было — кидались камнями и яблоками, обзывались, ставили подножки, подкарауливали и обливали холодной водой. А пришельцы их ранили стрелами. Но, честно говоря, не особо старались. Знали, что трава Слепород сделает своё дело.

Так и случилось. Дети стали забывать своих родителей, жёны — мужей, друзья — товарищей, король — свой народ. Потом все перезабыли свои адреса, имена, профессии. Никто не знал, в какой стране живут, с кем воевали, дрались ли вообще. Даже Овечкин взгорок забыли.

О войне узнали люди с Запада, прилетели на своих вертолётах, приехали на автобусах, увезли жителей к себе, прогнали врагов, Слепород выдрали, остановили южный ветер. Отыскали Армавирку, отобрали велосипед, посадили в темницу. Закончилась война. Никого не осталось. Только принцессы, медведь да птица в радужных перьях. Старшая спряталась от вертолёта в башне, её побежала искать младшая, так и не уехали. А король о них и не вспомнил, улетел. Старшая решила ждать здесь своего любимого, которого не забыла. Младшая помнила сестру и нянюшку, свои качели и всё остальное. Она не хотела уезжать без сестры. Медведь остался, потому что любил Нюру, младшую принцессу. А птица всю войну прождала, когда же в осени настанет тот момент, когда можно будет лететь на зимовку. Но осень оставалась всё такой же светлой, дождей не предвиделось. Приходилось ждать.

В ту осень сёстры жили в башне, на двадцать первом этаже, и считали, что их жильё — самое лучшее из всех, какие бывают. Они ели яблоки и довоенные запасы. А потом нянюшке удалось узнать дорогу в свою прежнюю страну. Она стала ездить к воспитанницам. Но тайком, чтобы никто не узнал. Няня так сильно любила принцесс, что нипочём бы не забыла их, расти Слепород хоть всю жизнь под её окном.

4

Всё же нянюшка настаивала на отъезде.

— Ну что же вы, посудите сами, как вы живёте здесь, ведь вы одни, это не по-людски, глаза бы не глядели, не видели бы такой страм, ах, какой страм… — причитала она всякий раз.

— Да почему же не глядели бы? — спросила старшая.

— Она ещё и спрашивает! Ты хоть знаешь, время какое, а? Знаешь?

— Осень…

— Вот! Вот оно! Осень! Зима всюду, это у вас только листья под ногами волочатся. Нехорошее это место, вредное, нечистое. Уходить вам отсюда надо.

— Как же зима, нянюшка?

— А уж не знаю, как, но зима. Только здесь осень. Меня уже все соседи за ведьму держат, за то, что езжу в вашу сторону. А то и за сумасшедшую.

И завела по новой: уходить отсюда надо, нечисто здесь…

Царевны со слов няни уже знали, что их страну все считают испорченным, никчёмным местом. Её теперь так и называли: царство пустоты. Здесь ничего не происходило: не было дождей, снегов, не было ветра, ни шквалистого, ни ласкового, ободряющего. Ничего не было. Дни и ночи, правда, остались, это да. И, еле заметная, стояла радуга. Но росы не было, да и некому собирать…

5