Две силы

Сейчас, в церковушке, вдали от людей, лицо товарища Иванова потеряло свое привычное баранье выражение. На невысоком его челе отразилась какая-то мысль. Даже много мыслей. Его догадка относительно Светлова приблизила его к Берману. Зато вызывала подозрительную настороженность Медведева. Берман, вообще говоря, был, конечно, сильнее Медведева, но Берман сидит в Москве, а Медведев царствует в Неёлове. Короткая милость Бермана может дорого обойтись впоследствии.

Вся система ведомства и аппарата была построена на сочетании людей, друг друга ненавидящих. Берману ставили помощников, которые ненавидели его, и которых он сам терпеть не мог. В случае с Берманом и Медведевым это было особенно ясно: Медведев – огромный, мясистый, водкопитающийся и плотоядный, и Берман, как насекомое, ядовитое насекомое, высушенное беспощадным солнцем каких то аравийских пустынь. Медведев – давно усвоивший себе роль широкой русской натуры, грохочущий смехом и матом, и Берман – молчаливый, недвижный, говоривший только то, что надо, и только таким голосом, чтобы было слышно. Так, вероятно, думал Иванов, относятся друг к другу степной бык и, скажем, скорпион. Если Медведев успеет наступить на Бермана, останется только не очень мокрое место. А если не успеет?

Мысли товарища Иванова снова вернулись к клочку с именем Медведева. Он снова развернул этот клочок: нет, не понять ничего. Какие-то закорючки и цифры, тоже неясные. Имя Медведева можно разобрать, а потом 17, 25, 72, 6, потом снова закорючки, потом ясное слово – среда, дальше – вовсе ничего не понять. Но почерк? Где-то что-то вроде этого Иванов когда-то уже видел. Но где и когда?

И вдруг осенило: так и есть, это почерк Бермана, твёрдый и странный, похожий на какую-то арабскую вязь, как-будто разборчивый и в то же время путаный и ненужно сложный. Да, конечно, это почерк Бермана. И ещё одна догадка: если цифры означают час, минуту, номер поезда и номер вагона, и если этим поездом Медведев действительно в какую-то среду куда-то ехал, то дело могли идти о Бермановской организации его “устранения”. При мысли об этом капельки холодной влаги выступили на напряженном лбу т. Иванова. Если Берман не остановился даже перед этим, так кто остановится перед трупом его, Иванова? Он будет раздавлен мимоходом, как муравей…

Товарищ Иванов ещё раз попытался представить себе всю картину внутренних взаимоотношений ведомства, партии и прочего и ещё раз потерпел полную неудачу. Всё это было несколько похоже на ту восьмиэтажную шахматную игру, которую изобрёл какой-то досужий шахматист: игра шла в трёх измерениях и, например, конь очень путаным путем мог перепрыгнуть из третьего этажа на пятый, путая этим всё расположение фигур этого пятого этажа. Появляясь, так сказать, из-под земли. Или, наоборот, падая с неба. С восьмиэтажными шахматами, кажется, никто справиться так и не смог. Не более удачливым оказался и товарищ Иванов.

Восьмиэтажные шахматы партии были подчинены кое-каким правилам. Основное из них заключалось в том, что нельзя было попадаться. Остальные играли только техническую роль. Если бы Берману удалось отправить на тот свет Медведева, и если бы об этом узнала Москва, и если бы у Бермана в Москве не нашлось бы достаточных опорных точек, то Берман бы погиб – не попадайся. Но, в общем, способ обычного, так сказать, нормального убийства был редкостью, были другие способы, дававшие тот же результат с гораздо меньшим риском. Неужели Берман пытался подослать к Медведеву своего человека? И если так, то до какой степени Берман доверял этому человеку? В ведомстве и в партии не было принято доверять ничего и никому. Человек, который покончил бы с жизнью Медведева, держал бы в своих руках и жизнь Бермана. Неужели Берман мог проявить такое легкомыслие? Или, иначе, неужели какая-то угроза со стороны Медведева стала такой близкой, что Берман не остановился даже и перед легкомыслием безвыходности?

Товарищ Иванов чувствовал, что эта проблема ему ещё не по силам: слишком мало данных. Нужно ждать. Нужно быть ещё более незаметным, ещё более серым, ещё более безличным. Его, Иванова, время ещё придет.

Товарищ Иванов засунул коробку обратно в дыру в стене, заложил мусором и, переступив порог церковушки, снова надел на себя привычную маску аппаратного винтика. Скоро его шаги замолкли в тайге.

ГЕНЕРАЛ ЗАВОЙКО

Товарищ Медведев нажал какую-то специальную телефонную кнопку и отдал краткое приказание:

– Как всегда. На двоих.