Две силы

– Так вот что, лоботрясики, теперь можно и отдохнуть. Думаю, дня три-четыре. Они там сейчас всю тайгу будут обшаривать, а мы тут будем сидеть и чаёк попивать.

– А чаю-то мы не взяли, – с сожалением констатировал кто-то вроде Васьки или Ваньки.

– Чаёк здесь есть! – Степаныч показал рукой на какую-то новую для близнецов кучу мешков, вьюков и даже ящиков, сложенных невдалеке у стены…

– Тут всё есть. И чаёк, и всякие другие вещи.

– Какие другие вещи?

– Ну, это ещё не вашего ума дело. Ставьте пока чайник и котелок.

Степаныч подошёл к своему складу, стал там что-то разворачивать и разбирать. Из склада, кроме чаю, появились довольно неожиданные вещи, например, две плитки шоколаду, которые Степаныч поровну распределил между Ванькой и Васькой, оба проявили самый искренний восторг. Потом, поковырявшись ещё, Степаныч включил в какой-то ящик какой-то шнур, шнур повесил на гвоздь, когда-то, видимо уже давно, вбитый в стенку пещеры, и над нашими пещерными жителями засияла электрическая лампочка, свечей, так, в четыреста.

– Так вы, дяденька, вроде как дома тут, в этой пещере? – спросил кто-то вроде Васьки.

– Так и есть, дома. А другого дома у меня и вовсе нет.

– И у нас никакого, – сказал Васька.

– И не скоро будет, – утешил Степаныч. – Тут нам придётся посидеть. Завтра вечером я пойду к клубу.

– А зачем это?

– За дурную голову ноги отвечают, забыл записку одну оставить.

– Ох, поймают там вас патрули.

– Не поймают, скоро вернусь, к утру.

– А что мы тут делать будем?

– Пока что я вас грамоте учить начну и сказки буду рассказывать.

– А какие сказки?

– Вот, про индейцев.

– Каких-таких индейцев?

Чайник стал булькать. За чаем Степаныч с очень большой степенью точности воспроизвел историю “Последнего из Могикан”. Ванька и Васька слушали с раскрытыми ртами. Ночью им снились скальпы. Утром Степаныч, улёгшись животом на дно челнока, подплыл к выходу из пещеры, отодвинул в сторону прикрывавшую этот выход корягу и в бинокль осмотрел противоположный берег. По этому берегу медленно и осторожно пробирался кавалерийский патруль, тщательно прощупывая каждую ложбинку. Вдали, почти на горизонте, над тайгой висело два геликоптёра. Конный патруль, видимо, заинтересовался островком. Потом один из геликоптёров перестал висеть в воздухе и направился к озеру. Никакого впечатления на Степаныча это не произвело. Геликоптёр сонною мухою полетал над островком и куда-то исчез. Конный патруль двинулся дальше.

РАЗМЫШЛЕНИЕ ТОВАРИЩА БЕРМАНА

Товарищ Берман снова сидел в своем огромном и пустом кабинете, снова курил свои ароматные папиросы, и запах какого-то странного наркотика, трудно уловимый, но всё-таки заметный, снова носился в воздухе. Если вы когда-либо видали похудевшее насекомое, то вы могли бы сказать, что за эти дни товарищ Берман слегка похудел. Лицо его приобрело ещё больший не то землистый, не то трупный оттенок. Свидание на перевале и “монолог” Светлова подействовали на него как-то неожиданно: подорвали веру в себя, в его паучью способность раскидывать паутину, сплетать и заплетать заговоры, интриги, играть людьми и отправлять их на тот свет. Умственного превосходства он не признавал даже за Вождем Мироздания. Вождь Мироздания был, конечно, силён, но он был груб и топорён, и вся его сила заключалась, по мнению Бермана, только в том, что он первый догадался захватить в свои руки страшное оружие “аппарата”. И это было в те наивные времена, когда люди ещё совсем всерьёз думали, что какие-то там идеи, программы, тезисы “,социализм в одной стране” или “перманентная революция во всём мире”, имеют какое бы то ни было практическое значение. Конкуренты вождя занимались идеями, вождь занялся аппаратом. Вот и всё.