Две столицы

Совсем недавно строгая европейская, умного вида баба, пыталась "от имени передовой мировой общественности" пришпандорить президенту родственной нам страны обвинение "в массовых убиениях албанских мусульман". Без СМИ такие процессы не обходятся, и тогдашние рассказы "разбойников пера" о ходе судилища полностью подпадали под евангельское "имеющий уши — да слышит".

Попутно СМИ показывали всему миру, как албанцы убивают сербов и разрушают христианские святыни, и без промедления сообщали зрителям о том, что трафик наркоты в Европу держит албанская мафия. Следом эти же СМИ говорили, что "давать сдачи" албанцам по полной программе сербы не имеют права, ибо это — " геноцид"!

Сербов тогда спасало незнание русского вопроса "Что делать". У русских есть одно очень ценное свойство: они всегда знают ответ на вопрос собственного изготовления "что делать", но не дают на него разъяснений в письменной форме. Устно — пожалуйста, не жалко, поделимся, даже показать можем, но письменно — нельзя! От тех времён и осталось у нас "слово к делу не подшивается". Якорь спасения. Правда, было время, когда нас "сорвало с якоря" и много лет "носило по бурным волнам истории".

Судимый президент не захотел быть осуждённым до конца и умер в тюрьме. Баба, что руководила представлением с названием "гаагский суд", тогда не обмолвилась ни единым словом об ужасах, кои устраивали албанские мусульмане над сербами: берегла "материал" для книги. Простые, абсолютно неграмотные люди говорили о ней:

— Дура баба! — а совсем невоспитанные зрители программы добавляли:

— Старая свинья!

Как происходит взаимное убиение тел в других конфессиях мира — об этом очень много говорится всё в тех же СМИ. И тогда появляется вопрос: "может не стОит вообще исповедовать ни одну религию? Может, хватит одной веры в единого Бога, чтобы быть ЧЕЛОВЕКОМ без всяких театральных "закидонов" и "прибамбасов", коими сегодня сопровождаются многие "религиозные отправления"? Разве от многих тысяч поклонов я лучше делаюсь?

Поэтому очень смущают строгие ряды верующих известной конфессии, пребывающих в такой молитвенной позиции, когда зад впереди склонённого "брата по вере" упирается в мой нос! В такие моменты у меня не появляются "молитвенные" мысли, хоть убейте!

И следом идёт кощунственная мысль: "а можно ли быть хорошим человеком без Бога? Или только присутствие в нас Абсолюта делает нас людьми"? Да и есть ли таковой абсолют?

Глава 3.

О бессмертии души.

К настоящему времени в отечестве нашем замечается прогресс: "верха" наконец-то признали наличие Души в каждом из нас. Пусть сортом и ниже, но обзаводиться душами ныне разрешено всем. "Бездуховным" предлагается "уверовать и обрести покой".

Это "радует", "обнадёживает", "вселяет оптимизм"… что ещё? Для всякого, кто "внизу" — достаточно.

Разговоры о душе бесконечны, и они то вспыхивают, то угасают. Наш интерес к душе не исчезает полностью, а только из-за житейских забот временами отходит в сторону:

— Слышь, душа моя, отойди в сторонку, тут для плоти дело появилось!

Вспышками интереса к собственным нашим душам управляют всё те же СМИ. Постоянных разговоров о душах они не ведут, а делают такое только по случаю. Стенания в СМИ обостряются после ухода из видимого мира кого-нибудь из "великих". Как-то: глав государств, больших артистов и прочих деятелей с именами. "Мелкие" души СМИ не упоминают. "Умер? Так что с того? Все умрём! Какая может быть скорбь"!? — утешают нас и на этом разговоры прекращаются. Всё, "отработан материал", говорить больше нечего, "умолкли звуки чудных песен…" как сказал однажды поэт.

Все мы делимся на таких, кто, проживая в этом мире, в своих деяниях уповает на Высшую Силу и труд считает вторичным. И на таких, кто верит, что "бог, бог, но будь и сам не плох!" — для второй категории граждан бог только помощник. Кто богу из указанных категорий более угоден — об этом спорим долго, но так ни к чему до настоящего времени не пришли.

Все мы постоянно чего-то для себя просим у высших сил, но не имеем ни малейшего представления о том, какими могут быть эти самые силы. Главное — это высказать просьбу о получении желаемых благ, а ТАМ разберутся кому, и в каком объёме их отпускать. В основной своей массе мои соотечественники считают, что получаемые ими блага, как и наказания, исходят от бога, ни на секунду не задумываясь о простом:

— А чей у меня бог!? Откуда он появился? — здешние объекты поклонения ТАМ могут оказаться несуществующими.

В самом деле, если всё решает бог, то зачем какой-то посредник между мною и богом? Зачем мне неумелый ходатай второго сорта, если всё в итоге зависит от бога? В молитвах далее просьб о благах для своей персоны я не ухожу, и ни разу не задал богу вопрос:

— Я не надоел тебе своими просьбами?

"Дай бог здоровья!" — но даденные мне богом запасы здоровья я трачу на обильное питие, чревоугодие, курение и наивно ожидаю от бога просимого здоровья. Кто находится в такие моменты между богом и мной?