Две столицы

Весть о том, что новый электромеханик открыто и без страха отказался собирать "дани" на промывание "широкого горла" начальника мигом разлетелась по составу и от столь малого деяния я перешёл в разряд "героев"!. Но, странное дело: мой "бунт, бессмысленный и жестоки", кончился не всеобщим "восстанием" проводников против "тирании и засилья", как мне мечталось, а тем, что проводники, хорошо зная своё дело, собрали "отцу-командиру" на опохмел и помимо меня вручили "страдальцу" собранные средства. Только сегодня понял проводников: бригадир в состоянии "анабиоза" был для них лучше, чем, если бы он пребывал "в ясном уме и твёрдой памяти". Трезвое начальство иногда бывает ненужным.

Скажите, уважаемые господа судьи, по какой статье судить рассказанный случай моего неповиновения начальству? Да ни по какой! Руки у бригадира были коротки, не имел он абсолютной власти над единственным в поезде технарём! К тому же "электрическим" технарём, таинственным! Я мог заменить бригадира, что и бывало, а он мою работу не смог бы сделать и под пыткой.

Я "злоупотреблял" нашей разницей только в сборе податей с проводниц, но в иных вопросах я выражал полную покорность: что трудного в том, чтобы побывать у диспетчера в Мурманске и отметить "Маршрутный лист"? Если на то время мой командир начальник "по техническим причинам" не может сам "нанести визит" диспетчеру? Поезд — это техника сплошь, и в этой, катящей "по рельсам чугунным" технике — люди. Символ железной дороги — колесо с крылышками. Крылатое, то есть.

Закон механики гласит: "изнашивается всё то, что трётся"

В пассажирском вагоне — две "тележки", в каждой тележке — две колёсные пары, на каждой паре — по два могучих большегрузных подшипника, а в итоге — восемь, чуть ли не герметично, закрытых коробок с подшипниками и со смазкой внутри.

И упаси Бог, если по какой-то причине такой подшипник начнёт греться! Если подшипник колёсной пары начал греться — это не к добру, это плохо, это чей-то брак в работе, это тревога! Такой "заболевший" вагон немедленно оцепляется от состава, и помещается на ремонт в депо.

В самом вагоне есть "система контроля нагрева букс": СКНБ. Работает она просто и понятно: в зону подшипника ввёрнут датчик, а в датчике из металла, что плавится при температуре 40 градусов по Цельсию, два проводка. Если происходит неприятность с нагревом подшипника, металл датчика от нагрева буксы расплавляется, электрическая цепь рвётся, срабатывает реле и включает сигнал громкого боя в купе проводника. Решай проводник, к кому первому тебе бежать со своей паникой: к электромеханику, или к бригадиру? Или самой "стоп-краном" останавливать поезд на перегоне и проверять температуру подшипниковых букс?

Вопрос об остановке решает электромеханик: остановить состав — минутное дело, ещё пять минут — это обежать тревожный вагон по снегу выше колена и ладонью определить температуру всех восьми крутящихся узлов вагона:

— Тревога ложная! Бригадир, снимай "красный" и давай движенцам сигнал на отправление!

— Сам и давай! СКНБ — это по твоей части, ты за неё отвечаешь! — я и даю сигнал движенцам:

— Ребята, всё нормально, поехали далее!

Должен сказать, что железные дороги по безопасности для пассажиров стояли, и будут стоять впредь на первом месте. Я это заявляю не потому, что люблю "железку", а потому, что так и есть. Мало вагонной "системы контроля нагрева букс", есть ещё на железных дорогах существует и ПОНАБ: "пункт обнаружения нагрева букс". Просто работает установка: на уровне подшипниковых букс устанавливают датчики приёма инфракрасного излучения, и когда перегревшаяся сверх нормы букса на ходу проплывает перед таким приёмником тепла — срабатывает электроника и зажигает красный сигнал светофора: на следующий перегон вам, уважаемые, хода нет! Остановка! Срыв графика движения! Брак в работе! И виновник — вот он, электромеханик!

Но помимо восьми подшипников в вагоне есть ещё и девятая вращающаяся позиция: шкив генератора. Его конструктивная беда в том, что он расположен на уровне подшипников и нагревались они прилично. Особенно тогда, когда один вагон с целыми, выдержавшими мороз и обледенение ремнями, питал своим генератором два других, что рядом. Как шкиву было не греться? Ведь перегруз — трёхкратный!

И датчику ПОНАБа абсолютно безразлично, какая деталь вагона плюнула в его "глаз" горячим импульсом выше "порога срабатывания":

он включил красный сигнал светофора! Стоп! Дальнейшее движение состава — подсудно!

… и лежал я в личном купе вверенного поезда на Мурманск зимней ночью, и любовался северным сиянием, и душа моя замирала от вселенской красоты! А кругом — тундра, или что-то похожее на неё — не помню: зачем смотреть на землю, когда небо полыхает неземной красотой!?