Две столицы (СИ)

А если найдут и пытать начнут, то тут всё им Фома и выложит. Значит, надо сделать так, чтобы Фома ничего сказать про графа Кочубея не смог. Лучше всего хранят тайну мертвецы. Виктор Павлович остановился перед роскошной резной коробкой с парой дуэльный пистолетов. Лепаж. Лучшие.

Граф приоткрыл коробку, пулелейка, мерный цилиндрик, пыжи. Даже несколько уже отлитых пуль.

Оказалось, всё легче лёгкого. Кочубей подъехал на извозчике к дому Игнатова и когда тот вышел, сказал, что плохо всё, поймали его татей. Нужно уезжать из Москвы, срочно. Беги, собирай деньги. Отвезу в Подольск.

Через полчаса, когда заехали в лес, граф приказал остановиться извозчику и шепнул Игнатову.

— Этого отпустим, тут в ста метрах в лесу на своротке телега с надёжным человеком ждёт.

— А этот? Не расскажет? — похлопал по котомке Фома, там что-то звякнуло железное.

— Что расскажет? Что двое в лес ушли? Кому расскажет? Кто его-то искать будет? Сотни в Москве извозчиков.

— Как скажите, Ваше Сиятельство.

Виктор Павлович, прикрывая лицо воротником, расплатился с извозчиком и отпустил его. Постояли, подождали за кустом, пока пролётка из виду скроется. Ну, а дальше просто. Кочубей шёл впереди, намеренно подставляя спину Игнатову, чтобы того успокоить. А потом как бы нечаянно оступился и чуть не упал.

— Заблудился что ли? Уже прийти должны. Ну-ка, Фома посмотри за теми кустами.

Фома пошёл к кустам, а граф Кочубей почти спокойно, руки всё же подрагивали, достал пистоль, проверил порох на полке, скусил запасной бумажный патрон и подсыпал на полку свежего пороха. Прицелился в центр спины. Бах Руку дёрнуло и пороховой бело-серый вонючий дым заволок все впереди. Пришлось обойти это облачко, в лесу ни ветерка. Игнатов лежал на животе и сучил ногами, пуская кровавые пузыри. В лёгкое, должно быть, попал, решил Виктор Павлович. Он был завзятый охотник, и промахнуться не мог с такого-то расстояния. Десятки раз приходилось Кочубею кабана добивать и оленя, ничем этот Фома не лучше свиньи. Провалил такое простое дело. Пусть в ад отправляется, выскажет всё своим разбойникам. Граф вынул из ножен охотничий нож и воткнул его раненому в основание черепа. Игнатов дёрнулся и затих.

Возвращался в Москву Виктор Павлович с максимальной скоростью, то и дело, переходя на лёгкую трусцу. На окраине удачно поймал извозчика и уже через полчаса собирал вещи в доме бывшего екатерининского фаворита.

— Уезжаете, Виктор Павлович, — увидев уже собранного Кочубея, старый вельможа состроил грустное лицо. — Скучать опять один остаюсь.

— Ничего не поделаешь. Государь отбыл, и мне пора. Тут ещё проблемы с послами. А я, как ни крути вице-канцлер.

— Ну да. Ну да. С богом.

Дорогу до Петербурга граф Кочубей толком и не запомнил, всё планы мести строил. До чего только не додумался, впору романы писать начать. А разрешилось всё легко. Поехал не домой, а в усадьбу другого Васильчикова под Петербургом к отцу жены Марии Васильевны — Василию Семёновичу. Жена там была.

Приехал, а там все на дворе и с каким-то унтером в зелёной форме необычной общаются. Шапка такая смешная.

Ну, пообнимались, поцеловались со всеми, а солдатик этот так и стоит чуток поодаль.

— Кто это? — спросил Васильчикова Кочубей.

— Рекрут вернулся. Отслужил двадцать два года и вернулся вот. Егерем был. До подпрапорщика дослужился. Говорит, ежели не врёт, что из своего штуцера не меньше двух сотен врагов положил.

Егерем? Из штуцера. А ведь хорошая мысль.

— А можно я его заберу, Василий Семёнович?

— Да, почему нет, забирай, ни семьи у него, ни осталось, ни кола, ни двора. Кто от холеры представился, кто так помер, не знаю, что и делать с ним. Забирай. Одной заботой меньше. Только, ть ведь знаешь, он ведь не крепостной. Он теперь в военном сословии. Инвалид. Хочешь, переговори, найми в услужение. Мне он тут не нужен.

— А что он хочет? Чего вы говорили?

— Кабак хочет в селе открыть, денег просит. — Махнул рукой Васильчиков.

— Денег? Ну, денег, так денег. Как звать солдатика?

Конец книги