Две стрелы: детектив каменного века

— Ты уж всех начал подозревать. Обижаешь. Тебе вот обязательно надо поставить себя выше других. Ты вот честный, а я хитрый. Ты вот смелый — «как это я убегу». А я вот трус, подбиваю тебя бежать. И во всем ты хочешь показать: вот какой я! Наконечники у всех круглые, а у тебя вот почему то плоские…

Ушастый взял его за голову и повернул к себе.

— Ты что? Ты что? — оторопел Долгоносик.

— Откуда тебе известно, какие у меня были стрелы?

— Про стрелы я сказал для примера. Дело не в одних только стрелах.

— Вот эти стрелы с плоскими наконечниками, когда ты их видел? Когда, когда?

— Мало ли когда, не помню.

— А ты припомни. Где, где ты их видел?

— Ну в праздник, в праздник я их видел, когда стреляли в цель.

— Ты не мог их видеть в праздник. Я насадил эти наконечники перед самым боем. Припомни, Долгоносик, поточнее, это очень важно!

Долгоносик разозлился.

— Да объясни ты мне попросту, в чем дело?

— Я тебе потом объясню, сначала скажи.

— Ну, когда все, тогда и я увидел, когда нашли убитого Длинного.

— Не мог ты, не мог ты их тогда увидеть!

— Почему? Почему?

— Потому что они были внутри, внутри!

— Где внутри, где внутри?

— Да в нем же, в нем, в Длинном!

— Когда же я, по-твоему, мог их увидеть?

Ушастый молча смотрел на него. Долгоносику показалось, что этот взгляд прошел сквозь него, сквозь камни пещеры и затерялся в лесу.

— Не пугай меня, не смотри так.

— Знаешь, когда ты мог видеть наконечники моих стрел?

— Когда?

— Перед тем.

— Перед чем?

— Перед тем, как Длинный был убит.

Долгоносик согласился.

— Перед тем, перед тем, ты прав.

— Перед тем, перед тем, я прав. Ты мог увидеть их, если бы сам стрелял. Я задам тебе один вопрос. Не ты ли пристрелил Длинного?

— Какого Длинного?

— Того, того. Ведь может статься, ты в него и стрелял?

— Как же я мог стрелять, когда ты в него стрелял?

— Да почему ты думаешь, что я в него стрелял?

— Да потому что стрелы-то были твои!

— Но ведь я их потерял!

— Ну и что…

— Значит, они могли попасть к кому угодно?

— Ну и что?

— Значит, они могли попасть и к тебе?

— Ну и что?..

— Значит, этими стрелами ты мог его и прикончить!

— Зачем мне твои стрелы! Что, у меня своих нет?

— А затем, чтобы на тебя не подумали. Долгоносик, после долгого молчания, проговорил:

— А тебе никто не поверит.

— Почему?

— Потому что все равно они с тобой покончат.

— Кто — они?

— Скоро узнаешь.

Тем временем начинался рассвет. Сначала засветился край неба, потом озеро, потом листва деревьев. Да так быстро, словно утро знало, что оно будет ясное и яркое, и торопилось показаться людям.

В селении уже не спали. Кто на каменной наковальне отесывал кремень, кто рубил мясо костяным топориком. Женщины и дети собирали земляные орехи.

Глава рода вышел из жилища и стоял, щуря на солнце единственный глаз. Жалко было отрывать людей от дела, но надо.

Глава махнул рукой вдове, она нетерпеливо закричала:

— Со-вет! Со-вет!

Люди оставили свои дела и двинулись на поляну.

Толкаясь, втираясь поближе, они усаживались полукругом.

Глава открыл совет.

— Красноречивый, напомни людям, на чем мы остановились вчера.

— Дорогие сородичи! Напоминаю вам содержание вчерашнего совета. Ушастый безо всякой причины, лишь по собственной прихоти, лишил жизни нашего сородича. И вот давайте задумаемся, что начнется, если каждый из нас станет колотить людей направо и налево.

Красноречивый сделал паузу, давая людям время оценить это выражение.

— Направо и налево! — хихикнул кто-то и изобразил, как он стукнул своего соседа справа, а потом слева.

— Направо и налево! Ха-ха-ха!

— Направо и налево, ха-ха!

Теперь уже все колотили воображаемыми палками направо и налево и хохотали, утирая слезы и восхищаясь Красноречивым.

— Ну, скажет!

— Направо и… Ха-ха-ха!

— И налево!

— Именно направо и налево, — заключил Красноречивый, глядя на Ушастого. — Предлагаю лишить его жизни, так же, как он лишил жизни моего друга.

— Смерть за смерть! — воинственно закричали воинственные.

Ушастый встал.

— Я хочу сделать важное заявление.