Две судьбы

- А пожевать есть что-нибудь? - спросил он после того, как немного перевел дух.

- Доктор, мне очень жаль, - раболепно ответил Мартфилд, - но у меня ничего с собой нет. Однако, если вы окажете мне честь и поедете со мной...

- Поехали! - крикнул Ройланд. Он присел на корточки, взобравшись на мешки с мукой, и они пыхтя двинулись со скоростью добрых километров пятьдесят в час. Для такого крохотного движка это было просто чудом. Платный мастер седьмого разряда еще некоторое время продолжал извиняться, но затем, отбросив прежнее свое все раболепие, стал настойчиво объяснять Ройланду, что он сидит в муке - "понимаете на белой муке!". Обернувшись, он подмигнул, глядя через плечо. Мимо них проехало несколько таких же платформ. При каждой встрече наступало пристальное изучение знаков отличия с тем, чтобы выяснить, кто должен отдавать честь первым. Один раз они повстречали закрытый экипаж, в котором водитель имел возможность сидеть гораздо ниже, а не растопырив ноги, и Мартфилд, платный мастер седьмого разряда, едва не выпал из седла, отдавая честь первым. Водителем этого экипажа был японец в кимоно. На коленях у него лежал длинный изогнутый меч.

С каждой милей запах серы и сульфидов все более усиливался. Вскоре перед ним выросли башни установок для восстановления серы. Завод напоминал нефтеносное поле, только вместо проложенных по земле трубопроводов и огромных цилиндрических нефтехранилищ здесь повсюду были конуса желтой серы. Пока они ехали между ними, рабочие в мешковатых комбинезонах с лопатами и метровыми гаечными ключами непрерывно отдавали честь. Справа были какие-то сооружения, напоминавшие колонны для производства серной кислоты, среди них мелькнул административно-лабораторный корпус в отвратительном псевдоклассическом неороманском стиле. На центральном флагштоке его развевалось знамя с Восходящим Солнцем.

По мере того, как они все больше углублялись на заводскую территорию, все громче становилась лившаяся со всех сторон музыка. Сначала она приятно контрастировала с пыхтеньем двухтактного движка, но затем стала все больше надоедать. Раздосадованный ею Ройланд стал искать громкоговорители и обнаруживал их повсюду - на опорах линий электропередач, на зданиях, на сторожевых вышках. Слащаво-приторные вальсы Штрауса подобно смогу обволокли всю заводскую территорию. Думать становилось все труднее, а тем более - общаться друг с другом, даже несмотря на то, что у работавших здесь, наверняка, выработалась привычка к шуму.

- В пустыне мне так не хватает музыки, - признался, не оборачиваясь, Мартфилд. Он сбавил газ, платформа покатилась по инерции. Незаметно для Ройланда они проехали какую-то незримую черту, за которой уже никому не надо было отдавать честь - кроме случайных японцев в деловых костюмах с рулонами чертежей или в кимоно с мечами. Тем не менее, задержал Ройланда немец - классический германец в высоких сапогах и черной накидке, в черной кожаной куртке с обилием серебряных украшений. Какое-то мгновение он молча наблюдал за тем, как они продолжали катиться после того, как он обменялся салютом с Мартфилдом, затем принял решение и громко приказал:

- Стоп!

Платный мастер седьмого разряда налег на тормоза, заглушил мотор и, соскочив с платформы, вытянулся рядом с нею по стойке "смирно". Ройланд более или менее скопировал его.

- Кого это вы сюда привезли, платный мастер? - сдержано произнес немец по-английски, притом без всякого акцента.

- Ученого, сэр. Я подобрал его на дороге, возвращаясь с личными вещами из Лос-Аламоса. Похоже на то, что это геологоразведчик, разминувшийся в товарищами. Я, само собой разумеется, ничего об этом у доктора не спрашивал.

Немец повернулся к Ройланду и стал пристально его разглядывать.

- Значит, доктор... Ваша фамилия и специальность?

- Доктор Эдвард Ройланд. Занимаюсь ядерными исследованиями. - Раз уж бомба не состоялась, подумал он, то будь я проклят, если стану изобретать ее для этих людей.

- Вот как? Это очень интересно, в особенности, если принять во внимание то, что не существует такого понятия как "ядерные исследования". Из какого вы лагеря? - Немец несколько повернулся в сторону платного мастера седьмого разряда, которого буквально трясло от страха, вызванного тем, что дело приняло столь неожиданный поворот. - Вы можете идти, платный мастер. Разумеется, вы непременно доложите о том, что укрывали беглеца.

- Тотчас же, сэр, - без особого энтузиазма произнес Мартфилд и вяло побрел прочь, толкая перед собой свою маленькую платформу. Отгремел финальный аккорд вальса Штрауса, и мгновенно репродукторы разразились бравурной полькой в исполнении духового оркестра.

- Пройдемте со мною, - велел немец и двинулся, даже не оборачиваясь для того, чтобы удостовериться в том, что Ройланд повиновался его распоряжению. Это само по себе достаточно красноречиво показывало сколь невероятным считалось хоть какое-нибудь неповиновение.