Две судьбы. Часть 2. Развод – это… не всегда верно!

– Не знаю. Она оказалась очень пронырливой и пробивной. И поехала, как законная жена. Мне Максим ничего об этом не сказал, во всех разговорах просил только ждать. Ну, ты знаешь.

– Так, тем более надо поговорить, всё может очень просто объясниться. Сколько серьёзных, крепких отношений разбилось о камень недоговорённости, недопонимания. Ты что? Не руби с плеча, обида – самый плохой советчик.

– Ну да, это же она, твоя обида, посоветовала переспать со своим ненавистным мужем? И, именно поэтому, ты всё меньше и меньше стараешься вспоминать о нём? Но только бесконечность страниц твоего фолианта не позволит, ребёнок от него всю оставшуюся жизнь будет, как закладка, в твоей книге жизни. А женщина с двумя детьми вообще никому не нужна!

– Да, ты права. Но он будет! Пусть даже воспоминание о том, как его зачали, вызывает во мне махровый комплекс неполноценности, неуважение к себе, как к женщине. Пусть! Но господь так распорядился, дав мне возможность стать ещё раз матерью, когда я уже ни на что не рассчитывала, ни во что не верила и не надеялась. Не одна бессонная ночь прошла, прежде чем утвердилось это решение.

Лера вышла. Разговор пошёл совсем не в то русло, ей и так было несладко, будущее рисовалось не очень радужными красками.

Когда она поняла, что с ней случилось, очень испугалась, растерялась, как девочка-подросток. С её диагнозом возможность забеременеть, вообще не рассматривалась. Лерка опять сотворила чудо из чудес. Женский доктор так и сказал: «Один случай на миллион». И объяснил, что прерывание беременности окончательно поставит крест на возможности стать матерью ещё раз. И что прикажете делать? У неё в наличии небольшая комната в общежитии, за квартиру платить стало дороговато, дочка на будущий год первоклассница, мама, выхаживающая отца после операции на сердце, и работа, отнимающая последние силы. И Трошин, поселившийся в её воспалённом мозгу после последнего сеанса связи. Он часто созванивался с Варварой, был в курсе всех её событий, пересылал деньги на счёт, которым Лера принципиально не пользовалась, обходясь алиментами. Она старалась не общаться с ним, не подходила к ноутбуку, буркнув издалека приветствие. Но в этот раз Варенька настояла, пришлось контачить.

– Привет, Валерия, свет очей моих, неужели ты соизволила предстать передо мной! Глазам не верю! – У него было явно хорошее настроение, улыбка от уха да уха, глаза блестят, физиономия лоснится, кто-то слишком много ест.

– Здравствуй, у тебя всё хорошо? Я рада. – Состояние Леры было прямо противоположным, думы, невесёлые и беспокойные, совсем её извели.

– А у тебя? Что-то ты бледная, даже зеленцой отдаёшь. Хотя царевны-лягушки обожают этот цвет, особенно когда рядом лесной человек, выпустивший свою стрелу в их сторону. Так радуйся, Лерчик! Ты ж теперь свободная, не упусти своё счастье…

– Ты меня для этого позвал? Напомнить, что раньше моим любимым цветом был розовый? Тебе что некем и нечем заняться? Очень сомневаюсь. И теперь уже я напоминаю тебе, что моя жизнь пересекается с твоей только в точке под названием «Варька». Всё, она идет. Пока, не мой дорогой!

Он что-то пытался договорить, но Лера выскочила за дверь, спустилась во двор и разревелась. Никогда, никогда, никогда! Трошин никогда не узнает, что ребёнок его. Она решила это твёрдо, но голубые, весёлые глаза ещё долго приходили к ней во сне. Днём Валерия их ненавидела, а ночью… Что за чертовщина! Когда он уже оставит её в покое? Колдун, маг и дьявол во плоти… Чур меня!

Андрей провожал своих девчонок в растрёпанных чувствах. Они почти не общались, сухо перекидываясь общими фразами. Примирить их не получилось, а уехать сейчас он не мог, у лесника жаркая пора, лес полон охотников, и громких и тихих. Накануне, дождавшись, когда уснут девочки, он вытащил Леру на воздух и признался ей в своих чувствах. Ничего не просил, ничего не обещал, просто дал понять, что по первому её зову бросит всё и примчится.

– Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть я. И не просто друг, а гораздо больше. Ты мне очень дорога, я понял это окончательно.

– Нет, Андрей, никаких «окончательно». Прошу тебя. Чужие дети никому не нужны, а подарить тебе счастье отцовства я не смогу, даже если…

– Но ребёнок родится, и я смогу стать для него папой. Это же очевидно, Лера! Твои дети будут нашими.

– Нет, Андрей, прости! У тебя вся жизнь впереди, и семья, дети, всё будет. Я уверена, твоё счастье не за горами. И ещё. Ты должен пообещать мне, что нигде и никогда, ни при каких обстоятельствах не проболтаешься, кто отец моего ребёнка. Поклянись!

– Конечно, клянусь. Но и ты мне пообещай, что разрешишь быть с тобой рядом. Хотя бы как другу.

Подъезжая к Питеру, Люда разбудила придремавшую подружку.

– Лерка, прости меня! Что-то я совсем с катушек съехала, ещё этот токсикоз, с Катькой такого не было.

– А у меня наоборот, чувствую себя великолепно, физически. Поначалу очень боялась повторения варькиного сценария, ещё восемь месяцев ужаса я бы не выдержала. Так что прекрасно понимаю, о чём речь! И прощать мне тебя не за что, у нас не самые простые времена настали.