Две свечи

Так прошел почти месяц. Ксюша не знала, видятся ли Ольга и Николай наедине, но подозревала, что, наверное, так и есть. Иногда что-то проскальзывало у Ольги в разговоре, а порой взгляд ее становился туманным и отсутствующим, выдавая, что ее тревожат не только платонические воспоминания.

В конце мая она сдалась. Положила Ксюше голову на плечо, уставила в потолок широко открытые глаза.

— Ксюнь, я его люблю.

Ксюша подавленно молчала.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что мы не пара, что нужно быть осмотрительней после всего, что со мной было.

— Окстись! Я не собираюсь ничего говорить.

— Я идиотка, да? — Ольга искательно заглянула ей в лицо.

— Ты счастливая.

— Ксюнька, ты самая лучшая! Я тебя обожаю! — Ольга принялась целовать ее — в щеки, в нос, в подбородок, куда попало.

— Оставь. — Ксюша отстранилась, встала с диванчика. Подошла к окну, закурила.

— Ты злишься на меня? — тихо проговорила Ольга. — Ты… тоже его любишь?

— Да что ты! Мне он давно до лампочки. — Ксюша говорила абсолютно спокойным и равнодушным тоном, хотя в этот момент ей хотелось умереть.

— Ну, слава Богу. — Ольга с облегчением вздохнула. — А то меня мучило это неимоверно. Знаешь что? — Она мечтательно улыбнулась.

— Что? — спросила Ксюша деревянным голосом.

— Мы поедем с ним к морю. На следующей неделе. Он уже договорился об отпуске. А я сегодня пойду.

— Замечательно. — Ксюша нервно стряхивала пепел с сигареты.

— Неудобно перед тобой получилось, — виновато проговорила Ольга. — Мы ведь вместе хотели.

— О чем ты? Разве я не понимаю?

— Мы еще съездим, Ксюнь, честное слово, съездим.

— Конечно.

Ольга снова вздохнула и замолчала.

Потом приходил Николай. Они с Ольгой надолго скрылись в подсобке. Ксюша к ним не заходила, даже благородно взяла на себя одну из Ольгиных клиенток. Внутри у нее было пусто, как будто все чувства перегорели. Вся ее предыдущая жизнь казалась ей сплошной ошибкой. Зачем было заботиться о красоте своего лица и тела, долгие годы казаться веселой и неунывающей очаровашкой, мечтать о прекрасном принце? Зачем? Вот он пришел, и не замечает ее, она для него пустое место. Что привлекло его в Ольге? Душа? Но разве у Ксюши нет души? Костя много раз в шутку называл ее бездушной и бессердечной. Может быть, он прав? А, впрочем, какое это теперь имеет значение?

Вечером Ольга позвала ее в гости. Повод был уважительный — полтора месяца их знакомства с Николаем. Она еще с утра наготовила всякой всячины, набила полный холодильник, и теперь стол ломился от блюд. Сама Ольга, похорошевшая до неузнаваемости, с румяным, разгоревшимся лицом, то и дело хихикала, поправляла спадающие на щеки подвитые локоны и бархатным голосом отдавала распоряжения: «Коль, возьми штопор, вон там, в верхнем шкафчике. Колечка, сходи за льдом на кухню». И прочее в том же духе.

Ксюша старалась занять себя делом, но делать было совершенно нечего: Ольга, когда хотела, могла быть невероятно хозяйственной и предусмотрительной.

Они уселись за стол. Николай включил магнитофон. В только что открытой бутылке шампанского поднимались мириады пузырьков.

— Наливай, — скомандовала Ольга.

Он аккуратно наполнил бокалы.

Ксюша вспомнила, как всего четыре недели назад они вот так же сидели в ресторане. Тогда у нее еще была надежда. Сейчас от нее остался лишь пепел.

— За что пьем? — спросил Николай.

— За тебя. — Ольга смотрела на него влюбленными глазами, и Ксюша отметила, что ведет она себя как по-настоящему счастливый человек. Все время смеется без причины, мелет милую чепуху.

«Интересно, я так же бы выглядела на ее месте?» — мелькнуло у нее в голове. И тут же, словно ушат холодной воды: ей никогда не быть на месте Ольги. Никогда. Сколько бы она не старалась, сколько бы не молила Бога об этом.

Николай решительно помотал головой.

— Почему это за меня? Давай лучше за тебя. Я таких в жизни не встречал.

— Перестань, не вгоняй меня в краску. — Ольга на секунду прижалась к его плечу, опустила ресницы. В этот момент она выглядела настоящей красавицей — брови вразлет, на щеках розы цветут, высокие скулы четко очерчены. — Вот что, давай за нас всех. За то, чтобы мы продолжали дружить, несмотря ни на что. Верно, Ксюнь?

— Верно.

Бокалы мелодично звякнули.

— Ксюш, скажи нам «горько», — то ли в шутку, то ли всерьез попросил Николай.

— Горько!

Ольга в притворном испуге округлила глаза.

— Ну хватит вам, это же не свадьба!

— Это репетиция, — хитро произнес Николай и привлек ее к себе. Она сопротивлялась, но лишь для виду. Через мгновение они уже целовались, страстно, ненасытно, так, что у Ксюши сладостно и томительно заныло под ложечкой.

— Ксюх, — проговорил Николай, с неохотой отпуская от себя Ольгу. — Ты в курсе, что мы летим в Сочи?

— В курсе.

— Привезем тебе оттуда фрукты и бутылку вина.

— Спасибо преогромное.

— Ксюшка! — Он наклонился к ее уху. У нее все внутри опустилось, коленки задрожали. — Ксюх. Ты не злись на меня, ладно?

— За что? — Она старалась незаметно коснуться щекой его щеки, но напрасно.

— За то, что я тогда… над тобой… ну, в общем, подшучивал. Можно даже сказать, издевался. Мне казалось, ты другая.

— Какая?

Он усмехнулся.