Две свечи

— Насчет отлично — это, конечно, преувеличение. Но, обещай мне, по крайней мере, что будешь сидеть дома. Тебе нельзя никуда ездить.

— А я и не собираюсь, — проговорила Ксюша самым что ни на есть невозмутимым тоном. — Разве только во двор выйду, прогуляюсь.

— Ладно, — с неохотой согласилась мать.

Надела плащ, подкрасила губы, взяла сумочку и ушла.

Ксюша бродила по пустой квартире и испытывала странные ощущения. Ей казалось, она попала на поле жаркого, кровопролитного боя. Все вокруг было усеяно трупами — невидимыми глазу трупами ее чаяний, надежд, ее любви. Вот здесь, на этом ковре, лежала она, беспомощная, снедаемая нечеловеческим ужасом, глядя на ворочающееся за шторой привидение. Тут, у комода, стояла, застыв в оцепенении, прислушиваясь к тихим шагам за дверью.

Господи, сколько кошмаров родилось и умерло в этих стенах.

Сейчас квартира казалась тихой и безопасной. Ксюша понапрасну гипнотизировала взглядом телефон, ожидая, что тот зальется звонком из преисподней. Занавески безжизненно свисали до самого полу, ящики комода были тщательно задвинуты на место.

Ничего странного, если вдуматься — Телега добилась того, что хотела. Зачем ей еще стараться, обращаться за помощью к черным силам?

Ксюша на всякий случай подняла телефонную трубку и услышала обычный, длинный гудок. Она немного постояла, надеясь уловить в глубине знакомое, леденящее душу рычание. Потом усмехнулась и оставила аппарат в покое.

Интересно, дома ли сейчас Сонька? Лучше всего, конечно, позвонить ей и проверить — но этого делать никак нельзя. Она смекнет, что задумала Ксюша и смоется. Или кликнет на подмогу своих чертовых слуг. Нужно действовать спонтанно, только в этом случае возможен успех.

Ксюша начала стремительно одеваться. Джинсы, свитер, волосы в хвост, под резинку. Губы — ярко-красной помадой, глаза — черными тенями. Вот так. Страшнее не бывает. Она глянула в зеркало и показалась себе самой воскресшей из ада.

Что сделать с Телегой? Убить? Нет, убивать ее она не будет. Смерть — слишком легкая расплата за все муки, которые она ей причинила. Ксюша просто поговорит с ней. Посмотрит ей в глаза. Спросит, что она чувствовала, применяя магию против беззащитного человека. Ну, а потом — по обстоятельствам.

Ксюша вышла в прихожую, сняла с вешалки куртку, сунула ноги в сапожки. Адрес! Она хотела достать из комода бумажку, но махнула рукой — найдет и так. Этот дом ей теперь не забудется во веки вечные!

Ксюша вышла на лестничную площадку, захлопнула дверь и повернула в скважине ключ. Затем вызвала лифт — ходить по ступенькам ей все еще было трудно.

Во дворе она нос к носу столкнулась с хозяином Бонифация. Вид у того был, как в воду опущенный.

— Здравствуйте, — поздоровалась Ксюша. — А где ваш песик?

— И не спрашивайте. — Мужик сокрушенно покачал головой. — Болеет наш Бонни. Уже третью неделю не встает.

— Что же с ним такое?

— Чумка. Наверное, в помойке подцепил. Вечно роется там, как бомж какой-нибудь. Вот, лекарство ему несу. — Сосед продемонстрировал Ксюше коробочку с ампулами для уколов.

— Пусть поправляется, — искренне проговорила Ксюша. — Удачи вам.

— Спасибо на добром слове. — Мужчина грустно улыбнулся, и, прежде, чем поспешить к подъезду, поинтересовался. — Что-то я вас давно не видал. Уезжали?

— Если бы. В больнице лежала.

— Вот так-так! Бедная вы, бедная. А я-то о собаке толкую. Ну, хоть сейчас вам лучше?

— Лучше. — Ксюша улыбнулась.

— Не болейте больше. А Боннику я от вас привет передам. Можно?

Она кивнула.

Троллейбуса не было целую вечность. Ксюша устала стоять и села на лавочку под козырек. Тут же рядом возник долговязый, молодой парень.

— Девушка, вас как звать?

— Никак, — равнодушно проговорила Ксюша.

— А все-таки?

— Фекла.

— Таких имен не бывает, — серьезно возразил парень.

— Ничем не могу помочь. — Ксюша развела руками. — Родители назвали меня именно так.

Он покосился на нее с недоверием. Подумал немного и спросил:

— А кратко как будет?

— А так и будет. В крайнем случае, можно звать Феней.

Ей было смешно и забавно наблюдать за ним. Почему не развлечься, если этот проклятый троллейбус куда-то провалился? Лишь бы не думать о своем, о том, что с утра до вечера терзает душу.

Парень, видимо, решил, что она не шутит.

— Фень, — произнес он доверительно. — Ты мне нравишься. Я конкретно говорю.

— Я тронута. — Ксюша едва сдержалась, чтобы не прыснуть. — Есть только одна проблема.

— Какая? — оживился долговязый.

— Ты мне нисколько не нравишься. Вот в чем беда.

— Жаль. — Он вздохнул и почесал затылок.

— Жаль, — согласилась Ксюша.

Вдалеке, наконец, показался троллейбус.

— Ну, слава Богу. — Ксюша поднялась со скамейки.

Ее незадачливый кавалер сделал попытку взять ее под руку.

— А вот это лишнее, — спокойно проговорила она и отодвинула его в сторону. — Молод еще, чтобы наглеть.

— Можно подумать, ты старая. — Он фыркнул, но послушно остановился на почтительном расстоянии.

Ксюша зашла в салон. Парень маячил где-то рядом, но в разговор вступать больше не решался. Через пару минут Ксюша забыла о его существовании.