Цитата: «Не будем, однако, опережать ход событий. Мы дошли почти до тридцать седьмого года. Тиберий на Капри и не подозревал, какой размах приобретает христианство. Новая секта в два-три года поразительно разрослась. В ней числилось несколько тысяч верующих»[125]
. Логики подхода Ренана и нашего идентичны с разницей в 6 лет. Далее: «Год смерти Стефана не установлен с точностью (между 36 и 38 гг.); поэтому мы не знаем, падает ли на Каиафу ответственность за нее. Каиафа был смещен Луцием Вителлием в 36 г., вскоре после Пилата…»[126] Здесь и ранее Ренан ошибается. И Пилат, и Каиафа были смещены Вителлием весной 37 г. Но год смерти Стефана — 36-й — полностью совпадает с нашими расчетами (с той же разницей в 5–6 лет). Ренан не зафиксировал точную дату убийства Стефана, указав период между 36 и 38 гг. Дальнейшая логика его рассуждений свидетельствует о том, что он выбрал датой убийства Стефана именно 36 г.Еще один штрих: «Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! прими дух мой» (Деян. 7:5859). Летописцем, как мы уже отмечали, считается Лука, долгие годы сопровождавший Павла и потому наверняка знавший его возраст. Был ли в тот далекий год Павел юношей либо уже зрелым мужем? Судя по реакции и страстности, с которыми Павел предавался гонениям, а затем вдруг изменил свое мнение, не просто мнение, а мировоззрение — перешел на другую степень духовности, он скорее юноша. «Савл родился в Тарсе, в Киликии, в 10 или 12 году нашей эры»[127]
. Следовательно, по Ренану, было ему в это время от 26 до 28 лет. Не много ли для юноши?Это существенное в цепи рассуждений. Более правдоподобно, что 20-летний юноша фанатически преследует Стефана и сторонников, а затем меняет свою точку зрения, чем, скажем, мужчина 26 лет.
«Благодаря гонениям 37–38 года киновигская иерусалимская церковь была избавлена от испытания временем. Она пала в расцвете сил, прежде чем ее подорвали внутренние смуты. Для тех, кто участвовал в ее жизни, она осталась чудным сном, воспоминание о котором воодушевляло их в дни испытаний, идеалом, к которому христианство всегда будет стремиться вернуться, никогда не достигая его»[128]
.И далее начало 9 главы: «Гонения 37 года имели своим последствием, как это бывает всегда, распространение того учения, которое хотели задавить»[129]
. Конец 9 главы: «Уже в 38 году, через пять лет после смерти Иисуса и, может быть, через год после смерти Стефана, вся Палестина по сю сторону Иордана слышала благую весть вышедших из Иерусалима миссионеров»[130].Начало 10 главы: «Но 38 год принес нарождающейся церкви еще одну победу. К этому времени можно с большой долей вероятности отнести обращение того самого Савла, который, как мы видели, участвовал в побитии камнями Стефана, был главным действующим лицом в гонениях 37 года, а затем таинственной силой благодати стал самым пылким из учеников Иисуса»[131]
.«Он остался в Дамаске, потом жил в Гауране и в течение трех лет, с 38-го по 41-й, учил там, что Иисус — сын Божий»[132]
.До сих пор хронология Ренана в точности соответствует нашей с разницей в 6 лет, вызванной разным началом отсчета. На этом пути логических рассуждений расходятся. Цитируем начало 10 главы книги Ренана: «С 38 по 44 год никаких гонений не тяготело, по-видимому, над церковью»[133]
. Нам кажется, что чувство меры здесь отказывает автору. Он описывает события, представляющие огромный интерес для нашего повествования: «Калигула, по крайней мере, после болезни, которая окончательно помрачила его ум (октябрь 37 г.), представлял ужасное зрелище полоумного, управляющего миром с безграничной властью, какая когда-либо была в руках человека. Гибельный закон цезаризма делал возможным такие ужасы и лишал всяких средств бороться с ними. Это продолжалось три года и три месяца. С чувством стыда приступаешь к повествованию в серьезном историческом труде о таких вещах, о которых нам придется сейчас рассказать. Прежде, чем приступить к рассказу об этих бесчинствах, приходится воскликнуть вместе со Светонием: „Reliqua ut de monstro narranda sunt!“