Две тайны Христа

Учение ессеев, когда справедливость ставится во главу утла, а Учитель праведности — предмет поклонения, симптоматично для ищущих идеала. Впрочем, справедливость — слишком общее понятие, и не будучи ограждено сводом этических норм это определение мало что значит. Ессеи так и не успели в полной мере осознать, оградить и узаконить свою философию. Падение Иудеи, а с ней и этой нарождающейся философской школы — тому причиной.

Три ключевых момента было заложено в их мировоззрении: первобытный коммунизм — общность имущества между членами общины, отказ от жертвоприношений и, как следствие, поиск альтернативных способов очищения и отказ от женщин и рабов. Женщины, как считали ессеи, ведут к несправедливости, рабы — к недоразумениям. То немногое, что мы знаем о Крестителе, полностью подтверждает его воспитание у ессеев, его мироощущение. Дипломатия была чужда ему, хотя возможно, что даже незначительное ее проявление помогло бы ему избежать того страшного и закономерного финала, к которому совершенно непонятными тропами стремились бывший ессей и царственная внучка Ирода.

Другая сторона проблемы — доктрина ессеев в отношении женщин. У Крестителя не было никакого опыта в общении с прекрасным полом. И его магическая привлекательность для женщин была ему малопонятна. С другой стороны, он не только не знал приемов галантного обхождения, он воспринимал женщин как проблему, решения которой не знал.

Он был любопытен, но какое любопытство в пустыне у аспида, лениво греющегося на солнце! Фламинго, парящие в небе подобно шалям из розового шелка, — вот немногие его спутники. И юноша жадно впитывал знания и слова древних, он систематизировал их, как умел, и первая строфа, легшая в основу его понимания сути вещей, была такой: «Начало всякого дела — размышление, а прежде всякого действия — совет» (Серах а-Яхад. 37:20).

Затем, когда он уже много путешествовал, перемещаясь главным образом от сурового и пустынного Кумрана до цветущего и полюбившегося ему Иордана, главными для него стали слова: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему» (Ис. 40:3). Слова эти сами вселились в него, вызывая определенный дискомфорт.

Приветливость его и частые походы наряду со своеобразной внешностью начинали приносить ему известность и имя, новое имя — Пустынник.

И еще одна, возможно, ключевая строфа, положившая начало проповедям Крестителя: «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло» (Ис. 1:16).

Выпуклые и прозрачные звезды клешнями лучей цепляли за густую сметану Млечного пути, раскачиваясь то быстро, то медленно. Огромная всепоглощающая протяженность этой, сегодня как никогда тягучей, сметаны удерживала звезды, ограждая их от остального неба, черного и неведомого. Легкий ветерок смешал прохладу ночи со зноем дня, теплый, не жгущий, он был приятен. Человек любил смотреть в небо. Сотни раз, останавливаясь в пути, он делал одно и то же: ложился и смотрел в звездное небо. Природа заменила ему знания в тех областях, о которых не говорили старики, и эти знания были системными и бессистемными одновременно.

Предвкушение чего-то необычного, озарение, которое в той или иной мере посещает любого живущего, созерцающего и воплощающего. Вопрос один: хватит ли чутья, чтобы почувствовать и осознать это озарение?

Сначала эту реку сияющей ночи пересекла одна звезда, потом другая, третья. Звездопад, почти перпендикулярно пересекавший Млечный путь, образовал в небе мерцающий крест. Видение длилось несколько минут, потом исчезло. Но человек забылся тревожным и непонятным сном только на рассвете.