Две томские тайны

Как много знал Фёдор Кузьмич! Он мог часами рассказывать ей о святых местах и монастырях, о войне с Наполеоном и даже о далёких странах. Сашенька слушала его рассказы как зачарованная. Она, живущая в своём маленьком мирке — глухом таёжном селе, привыкшая к тяжёлому крестьянскому труду, воскресным службам в бедной церквушке и общению с малообразованными людьми — из рассказов старца неожиданно открыла для себя, что мир не заканчивается за околицей, Ачинском и даже Томском. Что есть ещё и другие города, красивые и большие; иные страны, где люди говорят на других языках. В тех городах есть огромные храмы с золотыми куполами, а богатство лавр поражает всякого богомольца.

Как-то вечером по дороге с винокурни проезжали на лошадях хмельные казачки. У сторожки они остановились, чтобы спросить, как лучше проехать в Красную Речку. Сашенька им подробно объяснила дорогу. А дедушка задремал на лавочке, но вдруг встрепенулся, вскочил на ноги и заплакал. Такое впечатление на него произвели слова незатейливой старинной солдатской песни ещё времён войны с Наполеоном, которую затянули казаки перед отъездом:

«Ехал, ехал русский царь,
Православный государь…»

— Братцы! — взмолился старец. — Христом Богом заклинаю, пожалуйста, не пойте при мне этой песни.

При этих словах Фёдор Кузьмич разрыдался. Казачки вскочили на лошадей и ускакали прочь. А Сашенька отвела расстроенного дедушку в сторожку и уложила на лавку.

Шли годы. Сашенька взрослела и превратилась в статную девицу. И вот однажды она пришла к старцу очень грустная.

— Что случилось, Сашенька? — спросил Фёдор Кузьмич.

Вместо ответа девушка упала перед ним на колени и разрыдалась.

— Встань, встань, родная! Успокойся. Расскажи по порядку. Кто тебя обидел?

— Братья! — сквозь всхлипы произнесла она. — Они хотят выдать меня замуж, дедушка. А я не хочу выходить за нелюбимого. Я одного вас в этом мире люблю…

Он помог встать ей с колен. А девушка возьми и бросся к нему на грудь с поцелуями.

— Дорогой мой, родной мой, только ты есть в этом мире для меня. Ты один. И никто более мне не нужен. Не гони меня. Оставь. Буду рабой твоей навеки, — шептала Сашенька.

Фёдор Кузьмич стоял посередине кельи, не проронив ни слова, и только с силой вдавливал в бока сжатые кулаки.

Сашенька понемногу стала успокаиваться. Она опустила глаза вниз и увидела, что из-под длинной рубахи старца натекла лужа крови.

— О Боже! — вскрикнула девушка и отпрянула в сторону.

И только тогда она заметила, что его лицо белее снега, а рубаха на боках вся в кровоподтеках.

— Вы ранены. Но как? — Александра всплеснула руками. — Раны надо перевязать.

Она едва дотронулась до окровавленного места, как старец перехватил её руку и строго, глядя прямо в глаза, сказал:

— Не надо. Сами заживут.

Но Сашенька успела почувствовать под холстом железный пояс. «Он, должно быть, с острыми шипами», — подумала она.

И ей стало так стыдно, что она отпрянула в сторону и закрыла лицо руками.

— По закону Христа человеку следует любить только одного Бога. Люди не должны привязываться к тому, что имеет конец, или смерть. Их сердца должны любить то, что вечно, то есть Бога. Только его одного искать и только ему одному угождать. Грешно и несправедливо иметь сильную привязанность к людям. Господь говорил: «Кто любит отца и мать более меня, недостоин меня!». А теперь уходи. Я должен побыть один.

У калитки Александра обернулась и увидела через окно, как старец стоит на коленях перед иконой Спасителя и отбивает поклоны.

Но если бы она услышала слова его странной молитвы, то, скорее всего, ничего бы не поняла.

— Господь мой, Бог мой! Помоги мне избавиться от обмана страстей, обрести, наконец, свободу. Помоги выдержать ещё одно испытание, ниспосланное мне Тобой в этой таёжной глуши. Я знаю: всё, что мы желаем и лелеем в жизни, в итоге придёт к своему концу. Страдания порождаются желаниями. Но удовлетворение этого желания — лишь иллюзия, проходящее удовольствие. Я отрину его ради Тебя. Господи, но зачем Ты продолжаешь мучить меня соблазнами? Я стар и болен. Мне осталось жить совсем немного. А Ты искушаешь меня этой страстью. Всё — пустое, всё — обман. Никого, кроме Тебя, у меня в этом мире не осталось…

Он снова сильно надавил локтем на свой железный пояс. Острые шипы вонзились глубоко в тело. Кровь снова потекла из-под рубахи. А он молился и молился перед иконой. И временами надавливал на шипы.

На следующий вечер Фёдор Кузьмич сам пришёл к братьям Александры.

Хозяева засуетились, собрали на стол всё лучшее, что было в доме, но старец, кроме чая, ни к чему не притронулся.

— Не выдавайте сейчас сестру замуж. Не трогайте её. За её доброту Бог не оставит её. Она не будет нуждаться в вашем хлебе, сам царь наградит её своей казной. Было мне видение нынешней ночью, что мужем её будет офицер.

При этих словах старца братья только рты раскрыли и не знали, что и ответить.

А он встал из-за стола, поблагодарил хозяев за хлеб, за соль и сказал на прощанье:

— Лучше отправьте её на богомолье по святым местам. Я напишу добрым людям, чтобы её приютили.