Две Цены

К гному тут же подбежали те из наемников, кто стоял поблизости, выхватывая на ходу оружие и еще мало что понимая во всём сыр-боре. Гортт словно из-под земли вырос возле своего товарища. Поправляя сбившийся от бега чуб, он окинул взглядом тех, кого они брали под свою протекцию, и у него ком встал в горле. Рыцарей-то было всего пятеро. У некоторых доспехи побиты вдрызг, на ком-то вообще одна кираса, и все поголовно старики. Растрепанные седые волосы, наспех перевязанные грязными кусками ткани руки, плечи и головы. Те, из них, кто еще понимал, что творится вокруг, растеряно озирались, сотрясаемые мелкой дрожью под порывами холодного ветра.

— Тард? — подал голос старый магистр, подняв голову. — Это ты?

— Да, это я, дружище!

— Где ты? — рыцарь неуверенно протянул руку.

— Здесь, — подавившись собственными словами, тихо произнес гном, схватив пальцы Адлера.

С помощью Гортта, Бритва помог Адлеру спуститься на землю. Тард обхватил старого рыцаря за плечи своими сильными руками. Тот как-то слабо улыбнулся и спросил:

— Что происходит? Почему кричат?

— Это люди приветствуют вас, — Тард сорвал с плеча плащ и накинул на плечи магистра.

Под прикрытием наемников, рыцари были препровождены на постоялый двор. Один молодой парень из отряда Бритвы предложил возглавлявшему процессию рыцарю, который единственный сам мог идти, поднять стяг над крышей дома, где они остановились. Но тот лишь отрицательно покачал головой и молча указал на привязанных у коновязи многочисленных лошадей, навсегда лишившихся хозяев. Рыцарь собирался свернуть стяг, но молодой наемник, по внешнему виду тоже уроженец северного Фелара, схватился за древко. Рыцарь взялся было за меч, но молодой парень опустил стяг на середину древка и встал, выпрямившись, перед входом на постоялый двор, отставив руку в сторону и немного наклонив его. Рыцарь вытянулся перед наемником и, молча похлопав того по плечу, вошел в двери. Наемник остался стоять недвижимо, под удивленными взглядами прохожих. Он окликнул священника, проходившего мимо. Святой отец опасливо подошел:

— Что ты хотел, сын мой?

— Прошу вас, помолитесь за них, — тихо произнес наемник.

Священник замялся под молодым пронзительным взглядом. Пышная служба стоила денег, ведь церквушка только отстроилась и там не на что было купить даже свечей, а простая молитва за падших казалась слишком мелкой пред паладинами, которых приютил городок. Простой люд, попроси он на это дело пожертвовать хоть немного, скорее откажет, судя по тем крикам, свидетелем которых стал святой отец. В этот момент проезжавшие мимо двое всадников по знаку одного из них резко остановились, едва увидели приспущенный стяг Белых Волков. Один соскочил с коня.

— Что же вы, святой отец? Неужели откажите? — раздался его неприятный, простуженный голос.

Священник обернулся. Клочковатая бровь незнакомца в широкополой шляпе со срезанной тульей поползла вверх. Морщины пробежали по впалым щекам на сухом лице с высокими скулами, когда он достал и протянул туго набитый кошелек.

— Устройте самую роскошную службу, которую только знал этот городишко!

Незнакомец толкнул кошель в грудь опешившего святого отца и нетерпеливо указал в сторону церкви жестом человека, привыкшего распоряжаться. Обернувшись к спутнику, остававшемуся в седле, он произнес:

— У тебя остались деньги?

Лысый спутник утвердительно кивнул.

— Дай-ка пару серебрянных! — сказал не терпящий возражений голос.

Монеты перешли из рук в руки. Цепкие пальцы незнакомца схватили ладонь наемника и сунули в неё монеты. Тот озадачено сжал их в руке.

— Хороший ты парень. Помяни от меня… Потом…

Распорядившись, мужчина подошел к коновязи.

— Нам пора ехать, — напомнил лысый спутник.

— Время еще терпит! — отрезал мужчина, снимая широкополую шляпу.

Он медленно проходил мимо боевых коней и смотрел на гербы на попонах, всякий раз тяжело вздыхая:

— Прощай, Борс… и ты, сэр Гарет, и ты, Гахерис…

Он шел и прощался с теми, кого знал и с кем раньше бывал на совете у прежнего короля Фелара. С потомками, взявшими в новое время имена из древних легенд в надежде на исполнение мечты тех далеких времен.

— Покойся с миром и ты… сэр Бедивер…

Вечером того же дня в снятом на ночь доме, Клод, которым и оказался тот незнакомец, сидел возле камина и подбрасывал туда все новые и новые исписанные листы с печатями канцелярии. Мугал — его лысый спутник, сидел рядом и с изумлением взирал на всё действо, и в особенности не на печати чрезвычайно секретности канцелярии, а на одну единственную, застывшую на лице его брата — печать глубокой и искренней скорби.

Листки дрожали в руках, неумолимо отправляясь один за одним в огонь. То были записи об ордене Белых Волков.

— А в канцелярии одобрят? — хмыкнул Мугал. — Ты же сейчас изводишь весь архив под чистую.

— Я не позволю им больше… Какой вообще смысл?! Они же добились того, чего хотели. За сим и всё! Точка! — отчеканил Клод.