Две веточки орхидеи

Он знал, что Императрица мало спит по ночам, просиживая над книгами до самого рассвета, уносясь мыслями в далекие и волшебные края, вновь и вновь представляя себя молодой и наивной Аматерасу, еще не потерявшей свои глаза и творящей из собственной крови самую прекрасную страну на свете. Рассказывая свои сны, Император часто шутил, что по ночам Империя оказывается предоставленной самой себе, так как ее божественные правители покидают незаметно дворец и улетают в вымышленные миры, на что грозный сегун Томага с улыбкой отвечал, что сам он никогда не спит и не выпускает меч из рук от заката до рассвета, и Семья может быть спокойна за сохранность страны в их отсутствие. Все обычно смеялись над этой надоевшей шуткой, а Томага осматривался кругом из-под густых бровей, словно пытаясь отыскать того, чей смех не слишком искренен.

Военный правитель был еще одной причиной, почему Император столь любил свои сны. Нет, он нисколько не боялся сегуна, в конце концов история вражды домов Тайра и Минамото дали прекрасный урок зазнавшимся подданным, что и Императорский дом умеет побеждать своих врагов не мечом, не пикой и не грубой силой, а лишь словом и интригой. За спиной Томага стояла целая очередь претендентов на его место с уже занесенными мечами над его головой и только ждущих доброжелательного взгляда Императора в их сторону.

Сегун это прекрасно понимал и ценил расположение двора. Хочешь держать кур в безопасности - спусти с цепи злобного пса. Но с другой стороны, военный правитель говорил вполне справедливые вещи, против которых и Императрица не находила возражений. Нашествие варваров показало уязвимость Империи. Море, божественный ветер, самурайская доблесть пали под ударами загадочного народа с узкими глазами, кривыми саблями, маленькими лохматыми лошадями и луками, чьи стрелы шутя пробивали самую крепкую броню.

Их войска применяли неведомую и дикую тактику - нападая всей массой и отступая всей массой, презирая воинский этикет и искусство фехтования. Пока самурай, воспитанный в духе бусидо, выбирал себе достойного противника среди одинаковых, как горошины в стручке, дикарей, согласно правилам раскланивался и приглашал сразиться, ему уже сносили голову или накалывали на пики. Сколько достойных ветвей благородных дерев отсекли враги, прежде чем великий Минамото Есицунэ не ввел такие же правила боя и не разработал эффективную тактику противостояния континентальным варварам! А ведь те почти дошли до Киото, и со стен дворца в те дни можно было видеть огни костров их лагерей, а осадные орудия сожгли почти весь пригород столицы.

С тех самых пор многое изменилось. Тогда потомки Божественной Аматерасу победили, принеся в жертву земле жизнь целого поколения. Спокойствие Империи было оплачено на много лет вперед, и отец Императора - Хотамото, и сам Император надеялись на спокойные времена правления, где даже многочисленные внутренние усобицы между враждующими домами не могло сравниться с нашествием.

Однако странные вести стали приходить с восточного побережья, оттуда, где море простиралось до самого края земли и первосоздания нежились в его глубинах. Но оказалось, что море все-таки где-то кончается и там вновь начинается суша - так утверждали высокие белые варвары, чьи громадные корабли, ведомые неведомой силой и не зависящие от прихоти ветра, несколько раз приставали к берегу. И вооружены они были не кривыми саблями и не дальнобойными луками, а загадочными металлическими палками разной длины, изрыгающими огонь и метающими железные кусочки на громадные расстояния.

Видимо верными были множественные предзнаменования, когда в императорских прудах выловили водяного, пожиравшего карасей, а в море снова видели жуткого капамуридако, раскинувшего щупальца и изрыгающего белое, гнилыми глазами смотрящего на луну, и чьи мысли настолько ужасны, что люди впадают в тоску и перегрызают друг другу горло.

Угроза была не в самих варварах. Мирный период в Империи и разумные сегуны позволили скопить достаточно средств, чтобы противостоять даже самому изощренному и невоспитанному врагу. К тому же, как доносили лазутчики, западные варвары оказались падучи на золото, драгоценные камни и женщин. Их собственные верования ограничивали телесные наслаждения до неприличия, и широта взглядов девушек Империи на то, что допустимо между мужчиной и женщиной, шокировало и околдовывало их, а искусство любви превращало даже служителей восточных богов в послушных и болтливых ягнят.

Золотые же слитки лишали разума и самых воздержанных варваров, и они готовы были уступить за них секрет огнестрельного оружия и самодвижущихся кораблей. Презренный народ, не ведающий понятия чести и долга, готовый предать своих богов ради шлюхи из веселых кварталов и куска никому не нужного металла! Нет, не в них самих таилась опасность. Опасность жила в душах подданных Империи, потомков и слуг Слепой Богини, готовых отойти от тысячелетних традиций, забыть свой долг перед предками, променять древний уклад на свою жизнь.