Две воительницы

Перед входом он видит Кхала — жреца, который находился при Соане в последние месяцы ее болезни. По его лицу Идо понимает все.

Он останавливается, руки повисли вдоль тела. Он уверен, что не готов к этому. Он с трудом слышит слова жреца, как будто они долетают из неизмеримой дали.

— Идо, я думаю, что больше ничего нельзя сделать. Мне жаль. Болезнь полностью захватила легкие, а на этой стадии наша магия бессильна.

— Сколько времени осталось? — шепотом спрашивает он.

Кхал опускает глаза.

— Скажи мне сколько — и кончим с этим! — гневно требует Идо.

— Может быть, до завтра, не дольше.

Конец. Больше нет времени для отчаянных надежд, для бесполезных мечтаний. Завтра или даже раньше закончатся годы, которые подарила им судьба.

Идо входит в комнату на цыпочках, опустив глаза.

— Не нужно идти так тихо: я не сплю.

Голос Соаны звучит жалобно, прерывается от одышки. Идо находит в себе мужество поднять глаза и посмотреть на нее. Он любит в ней даже признаки болезни — смертельную бледность, прозрачность кожи, которая стала такой от жара, трещинки на коже тонких губ.

— Подойди сюда, и закончим это.

В ее голосе нет тревоги. Она уходит из жизни спокойно, как будто отправляется в одну из поездок, которых было так много в ее жизни, оставляет его одного, и он не в состоянии примириться с этим.

Идо подходит ближе, садится рядом с Соаной и находит в себе силы посмотреть на нее. Он долго всматривается в каждую черту ее лица, останавливает взгляд на ее ввалившихся глазах и темных кругах вокруг них, на тонкой шее, на сморщенной коже.

«Значит, такой я буду помнить ее всю оставшуюся жизнь? Больное тело в глубине кровати?» — спрашивает он себя и не может сдержать слезы.

Соана закрывает глаза, дышит тяжело.

— Прошу тебя, не делай так.

— А что, по-твоему, я должен делать?

Она молчит.

Идо берет ее за руку, сжимает ее ладонь. Сколько раз в его жизни повторялась эта сцена прощания? Столько, что его уже тошнило от нее, но за все эти годы войны он никогда не думал, что однажды будет так прощаться с Соаной. Он предпочитал верить, что стрела, кинжал, меч или яд убьют его раньше, и это ей выпадет на долю оплакивать его мертвое тело. Судьба не была настолько милостива к нему.

— Не грусти, — устало заговорила Соана. — Мы прожили столько лет, и они были прекрасным подарком, разве не так? И я сделала все, что должна была выполнить, мне не о чем жалеть.

— Если бы я не взял тебя с собой под землю, в этот акведук, если бы не продолжал как дурак жить только одной войной…