Две зари

Быстро оглядевшись и увидев завал, Острогляд живо сообразил, что происходит, и побежал вперед по ходу движения обоза – туда, где находились его оружники. Державший лошадь разбойник метнулся от него в ту же сторону, но Острогляд успел полоснуть его мечом по спине и ниже. Овчинный кожух смягчил удар, но все же острое лезвие корляга добралось до тела и оставило рану, неглубокую, но длинную.

Заметив, что здесь творится нечто непредвиденное, к Острогляду побежал от дальних саней сам Плетина с рогатиной в руках. Слыша за спиной шум бегущих ног, Острогляд обернулся и шагнул навстречу новому врагу.

– Уж я вас, волчью сыть, поволочу по снегу по белому! – орал он, не переставая. – Будет вам от рук моих плакати!

– Бей, бей! – кричал своим Плетина, пытаясь достать его рогатиной, будто медведя.

Но это был особенный медведь, вооруженный и обученный бою. Острогляд ловко отводил выпады щитом и пытался сблизиться на такое расстояние, чтобы рогатина стала бесполезна и он мог достать врага мечом. В этом деле он был куда опытнее Плетины, и драговижский старейшина мог бы здесь и голову сложить, если бы не подбежали ему на помощь еще двое. Теперь Острогляду пришлось сосредоточиться на защите: прикрываясь щитом и отводя выпады рогатин клинком, он пятился к засеке. Встав меж торчащих ветвей, Острогляд очутился почти как в крепости; ветви мешали его противникам нанести удар, а главное, они не могли сами подойти к засеке, чтобы, как было задумано, стрельбой отгонять от нее оружников с той стороны. Острогляд же ловко отбивал клинком жала рогатин, пытавшихся его достать. Рогатины дрожали в руках драговижичей: непрерывный яростный крик и ловкость обращения с оружием, какой они не ожидали от немолодого и полного боярина, лишали их присутствия духа. «Дюже страшно!» – так выразил общие чувства Лычак, сестрич Плетины, когда при обсуждении дела Берест сокрушался, как это они упустили старшего посла – ведь совсем был в руках!

Видя, что в ближнем бою противника не взять, Плетина попятился.

– Стреляйте же, немытики! – кричал он своим.

К завалу полетели три стрелы, но все три застряли в ветвях, не достав Острогляда. Метнули две сулицы: одну Острогляд отвел щитом, вторая задела ему ногу. Но он стоял, не собираясь сдаваться.

– Резвун! Репец! – в перерывах между угрозами кричал Острогляд. – Ко мне! Я здесь!

В суматохе он не успел увидеть тела своих отроков, которые уже не могли прийти ему на помощь.

Но еще оставался замыкающий дозор. Он шел в полусотне шагов позади и уже должен был услышать шум. Однако с той стороны, из-за елей, тоже доносились звуки схватки.

* * *

Для себя Берест отобрал полтора десятка самых крепких и решительных молодцев: им предстояло взять на себя замыкающий дозор. Выбрав место поглуше шагах в ста до выезда на пустошь, они притаились по обеим сторонам дороги – за стволами, в подлеске и за буреломом. Грязно-белые непокрытые кожухи, бурые и серые свиты делали их почти незаметными в зимнем лесу. По знаку Береста они приготовили луки и наложили стрелы. Уже были обрушены ели, спереди доносился крик и шум начавшейся драки возле саней. А лесная дорога была пуста. Мгновения тянулись невыносимо мучительно. Казалось, где-то близко бьются с врагом их родичи – крики Острогляда и шум долетали и сюда, – а они сидят попусту, ничего не делают, за кустами хоронятся…

– Ждите… – шептал Берест, по своей старой памяти понимая, как тяжело его соратникам. – Сейчас они появятся. Задние всегда отстают шагов на полста…

Вот у поворота тропы что-то мелькнуло, обозначилось движение, показались два всадника…

И тут же один повалился с седла со стрелой в груди. Случилось то, что Берест заранее пытался предотвратить, но что у необученных и неопытных ратоборцев случается сплошь и рядом: едва увидев врага, кто-то с другой стороны дороги забыл, что нужно ждать знака, и выстрелил немедленно.

– Да грызи тебя упырь!

Берест выбранился вслух. Они должны были выждать, пока весь передовой дозор оказался бы на дороге прямо между двумя полосами засады, и тогда единым залпом можно было бы снять сразу человек десять-пятнадцать – если повезет и все попадут в цель. Но кто-то особо нетерпеливый все испортил: впервые в жизни собираясь стрелять по человеку, позабыл все наставления.

Рухнули надежды снять одним залпом всех или большинство – оставалось попытаться задержать дозор на дороге, не пропустив к хвосту обоза.

– Щиты! – донесся оттуда чей-то крик. – С дороги! Рассыпься!

Старшим над двумя десятками замыкающего дозора был Торлейв. Он знал, что Лют выделяет людей больше обычного, поскольку считает эту часть пути особенно опасной: после того как здесь прошли Святославовы сборщики, окрестные жители озлобились. Горина уже осталась позади, но, едва увидев, как отрок рядом с ним падает наземь, прошитый стрелой насквозь, Торлейв сразу сообразил: это то самое, чего Свенельдич-младший ждал.