Две женщины и мужчина

– Потеряла память? – Кейн ощутил сокрушительное разочарование. – Она ничего не помнит?

– Абсолютно ничего, бедняжка. Вся ее жизнь до несчастного случая начисто стерлась из памяти. Речь у нее полностью сохранилась, она читает и пишет, помнит исторические и даже текущие события вплоть до аварии, но никаких личных воспоминаний. Мисс Паркер не знала ни своего имени, ни того, как она выглядит.

– А память к ней вернется? – осведомился Бишоп.

– Возможно, – пожал плечами Бернетт. – Хотя для этого могут понадобиться годы. Она получила травму головы во время аварии, но мы не уверены, вызвана ли амнезия физической или психической травмой.

– Вы имеете в виду, что потеря памяти может быть своеобразным защитным механизмом – способом ограждения от неприятных воспоминаний? – уточнил Кейн.

– Возможно, – нахмурившись, повторил доктор.

Кейн обменялся с другом быстрым взглядом.

– Когда я был здесь раньше, – обратился он к врачу, – я говорил с вами о Дайне Лейтон. Помните?

– Конечно. Мисс Лейтон – очень приятная женщина. Мы беседовали с ней несколько раз о состоянии мисс Паркер. Мисс Лейтон очень из-за нее беспокоилась. Никаких других тем мы не касались. – Прищурившись, доктор разглядывал Кейна. – Насколько я понимаю, о ней нет никаких новых сведений?

Кейн покачал головой:

– Мы с агентом Бишопом пытаемся установить, чем занималась Дайна в последние недели перед исчезновением. – Этот ответ стал у Кейна за последние недели почти автоматическим.

Бернетт нахмурился:

– Я не знал, что этим делом занимается ФБР.

– Мы не всегда уведомляем о своей деятельности средства массовой информации, доктор, – спокойно отозвался Бишоп. – Работа за сценой зачастую дает более быстрые результаты.

– Понятно. Полагаю, вы хотите побеседовать с медперсоналом о визитах миссис Лейтон?

– Мы были бы вам признательны, если бы вы смогли это устроить, – вежливо ответил Бишоп.

– Разумеется. Если вы подождете здесь, я поговорю с дежурным по этажу.

– Благодарю вас, доктор.

Кейн посмотрел ему вслед, потом повернулся к Бишопу:

– Ты что-то был чересчур любезен. Он не понравился тебе так же, как и мне?

– Пожалуй. И меня интересует, почему?

– Может, ты ощутил неприязнь к доктору, пожимая ему руку? – допытывался Кейн.

– Едва ли.

– Тогда, очевидно, все дело в природной неприязни к докторам. Лично я терпеть не могу ни врачей, ни больницы – возможно, это объясняет мою реакцию. Я не в состоянии найти даже тени причины, по которой он мог бы оказаться замешанным в исчезновении Дайны. К тому же есть свидетели всех его передвижений в тот день.

– Да я и не думал его подозревать, – заверил Бишоп.

Кейн вздохнул. Он решил не говорить другу, что в последние недели подозревал в причастности к исчезновению Дайны буквально каждого встречного.

Им понадобилось два часа, чтобы побеседовать с сотрудниками, которые видели Дайну или говорили с ней. Они улышали, что Дайна очень тревожилась из-за подруги, но не могли объяснить ее явно чрезмерное чувство вины по поводу случившегося с Фейт. Никто не помнил имени адвоката, приходившего навестить Фейт, а так как к тому времени доктор Бернетт уже закончил дежурство, они не могли спросить его об этом.

Уже близился вечер, когда они направились в квартиру Кейна.

– Так как мы не добыли в больнице никаких полезных сведений, – задумчиво сказал Бишоп, – у нас достаточно причин не откладывать на потом беседу с Фейт. Амнезия у нее или нет, но она сможет назвать нам фамилию адвоката.

– Похоже, ты сомневаешься в том, что у нее амнезия, – заметил Кейн.

– Просто я думаю, что это очень удобная болезнь.

– Удобная для кого? Фейт могла бы ответить мне на много вопросов, но теперь…

– Давай поговорим с ней, прежде чем исключать ее из списка источников информации.

– А в понедельник мы сможем побеседовать с остальными сотрудниками больницы, – сказал Кейн, – и узнаем, смогут ли они добавить что-нибудь полезное. У меня скверное предчувствие, что мы снова не услышим ничего, кроме благоприятного впечатления о Дайне.

– Возможно, твое предчувствие объясняется пустым желудком, – прозаически заметил Бишоп. – Мы ведь ничего не ели с самого утра. А у тебя в квартире наверняка нет ни крошки съестного.

Кейн улыбнулся, понимая, что приятель хочет его отвлечь от мрачных мыслей. Они купили еду в китайском магазине и к семи часам уже закончили трапезу. Когда в дверь позвонили, Кейн решил, что это посыльный из бакалейной лавки, где он сделал заказ, но, открыв дверь, увидел перед собой молодую женщину. В ней было чуть более пяти футов роста, и она была настолько худа, что вряд ли весила более ста фунтов, но это нисколько ее не портило. Блестящие рыжие волосы с золотистым отливом, матово-бледная кожа, гладкая, как благородный фарфор, алые полные губы, прямой нос и большие зеленые глаза, притягивающие и манящие в свою глубину.

Справившись с первым впечатлением, он заметил, что девушка испугана, и мягко осведомился: – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Ее лицо отражало целую серию эмоций – разочарование, недоумение, боль, беспомощность… Она шагнула назад.

– Нет-нет… Думаю, я ошиблась квартирой. Извините за беспокойство…