Две жены моего мужа

— Боюсь, что да, — как бы я не хотела уберечь дочь, но она услышала достаточно. В этот момент я невероятно злилась на Карима за то, что не ему, а мне пришлось разговаривать об этом с нашей дочерью. И что вообще он мог рассказать ей и мне, если ничего не помнит…или не хочет помнить?

— Вы теперь разведетесь? — открыто спросила Дильназ, обнимая меня за талию и заглядывая в глаза.

По горлу словно полоснули лезвием. Кровь сочилась из тонкой полоски, не оставляя шансов на выживание. Я убегала от этих мыслей несколько дней, но теперь понимаю, что иного выхода нет — только развод. Однако я не могу сказать об этом Диле.

— Не знаю, доча. Мы об этом еще не говорили.

— Папа меня тоже не любит? — прошептала она дрожащим голоском.

— Нет, что ты? Он навсегда останется твоим папой, — едва не задушила ее в объятиях и прикусила щеку до искр в глазах, только чтобы не заплакать при ней. Она должна видеть, что мама сильная. Мама со всем справится.

— Я хочу, чтобы все было, как раньше. Чтобы нас было только трое: ты, папа и я, — прошептала Дильназ.

“Я тоже этого хочу, моя маленькая”, — подумала я.

Но это уже невозможно.

Глава 9

На следующий день еду к Кариму, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза и предупредить, что подам на развод. И все равно, что люди скажут, что я предательница, бросившая мужа в трудную минуту. Как я могу дальше с ним жить, зная, что он обманывал меня, спал с токал, играл с ней в эти пошлые игры?

Без стука захожу в палату. Карим поворачивает голову и уголки губ на уставшем, осунувшемся лице ползут вверх.

— Зара, любимая. Я знал, что ты придешь.

— Я ненадолго, — отзываюсь сухо и подхожу к кровати.

Он поднимает руку в надежде, что я переплету наши пальцы, как делала это всегда. И я хочу…умираю от желания прикоснуться, погладить по щек, поцеловать в губы, взъерошить густую шевелюру. Но понимаю: стоит дать слабину и я мгновенно распадусь на частицы, а потом не соберу себя.

Я стараюсь смотреть на него отстраненно, а сердце поглощает безжалостное торнадо. Как теперь любить его, зная, что он предал нас? Рука Карима так и повисает в воздухе. Поняв, что я ничего не сделаю, он опускает ее на кровать и сжимает в кулак. Злится.

— Где Дильназ? Думал, ты привезешь ее.

— Она отказалась приезжать, — отвожу взгляд, чтобы не смотреть в его глаза.

— Почему? Она же говорила, что хочет, — Карим помрачнел и облизал пересохшие губы.

— Твоя шлюха вчера заявилась к нам домой и напугала ее. Сказала, что у ее папы скоро родится сын и много чего еще.

Муж утробно зарычал, и рык этот больше походил на яростный стон.

— Приструни ее, или оплати психиатра. Она меня достала.

— Она мне никто, Зара, — повернув голову, заявил он. — Ты — моя жена, я люблю только тебя.

— Не надо, Карим. Можешь уже не играть! — морщусь я и включаю телефон, который все это время держала в руках. — Говоришь, она тебе никто. Тогда вот это ты как объяснишь?

Отдаю ему телефон, в котором открыла скриншоты их переписки, где он написал, как горячи ее эротические фотографии, и что он тоже ее хочет. Его лицо вытягивается и бледнеет, лоб покрывается испариной. В немом ответе звучит одного слово: “Нет”.

— Малыш! Ты называл ее малышом! Как меня! — голос предательски срывается. — Ты трахал ее, пока жил в Астане! А жил ты там неделями. А потом приезжал домой и спал со мной. Ты даже делал это без защиты, раз она залетела от тебя! Как она мне сказала? Ты ее во вермя "этого" называл "ох***но красивой". Помнишь?

Замечаю, как он изменился в лице, услышав эти слова. Неужели всплыли в памяти моменты с ней? Как же больно это понимать. Прикрываю глаза ладонями и тяжело дышу.

— Ничего не было! Клянусь тебе. Ну что мне еще сделать, чтобы ты поверила?

— То, что ты ничего не помнишь, не значит, что ничего не было. Искандер застукал вас в отеле в Актау. Где вы там останавливались? В Риксосе? Она ему дверь в твой номер в одном полотенце открыла! А Аслан вошел в твой кабинет, когда вы с ней целовались! Кстати, у вас именно там случился первый секс. На твоем рабочем столе!

— Нет, не может быть! — кричит он в ответ, а затем подносит кулак ко лбу и со всей дури бьет себя по нему. — Нет у меня вот здесь ничего, понимаешь? Пусто! Ноль! Я не помню абсолютно ничего из того, что говоришь! Я даже не могу оправдаться, потому что ничего не знаю! Мне всегда было на нее пох*й. Мне и сейчас пох*й!

— За тебя отлично оправдываются другие, — усмехаюсь я — Твой брат и друг хоть и сдали тебя, но все равно выгораживают. А я уже никому не верю. И тебе в первую очередь.

Буравим друг друга взглядами, в которых переплились ярость, неверие, разочарование. Где-то на дне раненной птицей трепыхается наша любовь — прежде чистая и светлая, ныне грязная и черная.

— Я хочу развод, Карим, — глухо произношу и сама же вздрагиваю от этих слов.

— Нет, никогда, — твердо говорит он. — Никакого развода. Я не отпущу тебя.

Эти слова бьют наотмашь. Не буду сейчас с ним спорить. Главное — сказала.

— Прости, но я больше не могу жить с тобой. Я не прощаю предательства. Как и папа. А у вас с ней будет ребенок. Она же этим так кичится.