Две жены моего мужа

— Зара, прости, конечно, но это похоже на “аменгерство”. Древний обычай, по которому мужчина должен был жениться на вдове брата, потом что женщина не выжила бы одна в глухой, холодной степи. Иногда такие вдовы становились младшими женами, то есть токалками.

Кладу локти на стол и роняю и хватаюсь за голову. Бред какой-то!

— То есть у моего мужа поехала крыша и он сделал своей токалкой вдову погибшего двоюродного брата? Ту самую, которую я жалела? — до боли стягиваю волосы. — Это ведь я говорила Кариму, что о ней надо позаботиться! Мы с ним это обсуждали и я сказала: поддержи ее, она потеряла любимого человека. И после он сказал, что закрыл долг Санжара. Вот о какой квартире она говорила! Он подарил ей ее! Получается, я пригрела змею на груди?

— Судя по поведению этой Линары и ее словам на похоронах, она уже тогда положила глаз на Карима. И я не удивлюсь, если она сама предложила себя ему, — рассуждает подруга. — Понимаешь, она слишком близко к нему подобралась. Это не просто “принеси-подай-иди на х**, не мешай”.

Кусаю губы, невольно рисуя в голове страшные картинки, как мой муж целуют секретаршу прямо в кабинете. А потом…

— Зара! — Индира проводит ладонью перед моими глазами, возвращая меня к реальности.

— Прости. Задумалась.Завтра я встречусь с его лучшим другом Асланом. Не может быть, чтобы он что-то не знал.

— Аслан? Ты уверена? — Индира щурится и склоняет голову на бок.

— А что не так?

— Они же не только друзья. Аслан — финдиректор вашей компании. И есть еще мужская солидарность. Вряд ли он сдаст друга, если что-то видел.

— А как же Искандер? Он его брат, но рассказал все, что знает.

— Искандер — это другое, — усмехается подруга. — Вы с ним в одной песочнице играли. И кашу из одной кастрюли ели. Ты для него такой же близкий человек, как и Карим.

— Может быть ты и права, — задумываюсь над ее словами. — Но попытка — не пытка. Я должна все выяснить.

Глава 5

Карим

— Моя маленькая девочка. Какая же ты стала! Как выросла! — смотрю в экране смартфона и не могу поверить, как за год изменилась моя дочь, моя маленькая Дильназ.

— Папочка, когда я могу к тебе приехать? — всхлипывая, спрашивает дочь. — Мама обещала меня отвезти, но сказала точно не на этой неделе.

Ее слезы всегда на меня так действовали: я подхватывал ее, прижимал к грид и раскачивал, пока не успокаивалась. Ударила пальчик, поранила коленку, мама наругала — я всегда был рядом, чтобы успокоить. Что она делала целый год? Не обижали ли ее в школе? Чем она успела переболеть? Был ли я с ней рядом? Эти мысли не дают мне покоя, как и все, что сейчас происходит в моей гребанной жизни.

— Приезжай в понедельник. Очень соскучился, Диль.

— Я тоже, папочка! Ты только быстрее к нам возвращайся, — дочь улыбается и становится похожа на Зару в детстве. Это я почему-то хорошо помню. — Я буду за тобой ухаживать.

Душевная боль разрывает сердце, когда я слышу эти слова. Мама, все это время державшая надо мной телефон, это видит и перехватывает инициативу: — Кызым (доченька), если у мамы не получится тебя привезти в больницу, мы сами это сделаем. Просто папа сейчас устал. Ему пока нельзя долго смотреть на экран.

— Ажека (бабуля), передай, что я его целую, — слышу взволнованный голосок Дили.

— Конечно, моя золотая. Ну все, пока, жаным (дорогая)! — мама посылает воздушный поцелуй и отключается.

Улыбка вмиг слетает с ее лица. Она поджимает губы, хмурится, качает головой. Ничего не говорит, но все и так понятно без слов. Этот ее взгляд не сулит ничего хорошего. Искандер сидит рядом, сложив руки на груди. Не хватает только моей Зары. Но после вчерашнего она больше не приходила.

А сегодня приехали мама с братом. Искандер привез новый телефон, потому что мой прежний остался в горах под снегом. По словам брата, Линара устроила моей жене скандал и рассказала, что мы с ней любовники. Но я этого не помню. Все, что осталось в моей памяти о Линаре связано только с работой. Ничего больше. А когда я услышал историю о гостинице, чуть снова не вышел из себя. Я не мог этого сделать! Я люблю жену и дочь! И Лина, как она просила себя называть, никогда не привлекала меня как женщина. Да что там, я ни на кого, кроме Зары не смотрел с тех самых пор, как увидел ее за роялем. И сейчас меня до тошноты, до рези в глазах бесит, что я не могу контролировать свою память. Сейчас она властвует надо мной и подбрасывает сюрприз за сюрпризом.

— Я так понимаю, мама, ты ничего хорошего не скажешь? — сглатываю ядовитую слюну.

— Самое главное, ты жив! Доктор сказал, с твоим перелом позвоночника ты будешь лежать месяца три. За это время мы что-нибудь придумаем.

— Что именно? — сдвигаю брови к переносице, не совсем понимаю, что она имеет ввиду.