Две жизни. Часть 4

Вновь став на колени у изголовья больного, я обтёр его личико будто пылавшим лоскутом и перекрестил им его, произнеся: «Блаженство Любви, Блаженство Мира, Блаженство Радости, Блаженство Бесстрашия да обнимут тебя». Я взял ручки мальчика и протёр его ладони, затем обтёр его тельце и ножки, заметив при этом, что огненный лоскут становится всё меньше и меньше, и после того, как я обтёр ступни ребёнка, огонь окончательно растаял в моей руке. Окончив свою работу, я встал с коленей.

Иллофиллион осторожно закрыл кроватку мальчика лёгкой кисеёй и, повернувшись к матери, сказал:

– Почему ты так удивлена, мой милый друг Ариадна, моим появлением? Разве я не обещал тебе, что приеду? Разве ты забыла, что я обещал тебе встречу, если ты выполнишь все условия, которые я тебе поставил, не как иго и бремя, а как радость, видя в них защиту тебе и твоему сыну? Ты выполнила всё, даже плакать было перестала, вспомнив об этом милом занятии только в самое последнее время.

Иллофиллион ласково улыбался, и в глазах его поблёскивали те юмористические искорки, которые были мне так хорошо знакомы. Ариадна всё ещё стояла будто в столбняке, очевидно, считая появление Иллофиллиона в её доме величайшим чудом из чудес, объяснения которому она не находила.

– Полно, друг, приди в себя. Нет чудес на свете, есть только ступени знания и ступени духовного развития человека. Чем выше в нём любовь, тем дальше он видит и тем ближе ощущает свою тесную связь с людьми и их путями. Когда ты впервые увидела меня, ты так же считала чудом нашу встречу. А между тем она была тогда, как и теперь, только результатом твоего созревшего духа, который мог тогда и может сейчас продвинуться на новую, высшую ступень духовного познания. Очнись и выслушай внимательно всё, что я тебе скажу.

Иллофиллион отвёл женщину от постели ребёнка, усадил её на стул в глубине комнаты, велел мне сесть рядом и сам сел на скамью.

– В эту минуту, дорогая сестра, ты стоишь на перекрёстке дорог. У каждого человека бывают минуты, когда он подходит вплотную к скрещивающемуся перед ним узлу дорог. Чем ниже развито сознание человека, тем этих дорог больше, тем иллюзорные краски ярче и сильнее увлекают его. И внимание его разбрасывается по многим путям, он не имеет сил выбрать себе те пути, по которым могло бы идти его высшее духовное «Я».

Когда начинается внутреннее раскрытие сердца человека, его желания перестают быть грубыми и многочисленными, он становится способным признать в другом важность и ценность его жизни. Дальше он думает уже о равенстве своём с окружающими, и число дорог всё уменьшается. Наконец, каждый человек – рано или поздно, тем или иным путём – приходит к перекрёстку четырёх дорог: жажды счастья, жажды радости, жажды славы, жажды знания. Но все огни на всех дорогах горят одним ярким и коротким словом: «Я». Здесь зарождается первое индивидуальное творчество человека, свойственное ему одному, переносящее его иногда в моменты гармонии, то есть вдохновения. Здесь изредка он слышит голос своего высшего «Я» и находит счастье в творчестве.

Дальнейший путь приводит каждого к перекрёстку трёх дорог: Счастье, Знание, Мудрость. К этому моменту каждого человека приводит самоотверженная любовь. Самой разнообразной может быть эта форма любви. Не важна форма, важен дух человека, поднявшийся на высоту самоотвержения и проявленный в его трудовых буднях. Будь то мать, отдающая все силы детям; герой, отдающий жизнь за Родину; деятель, посвятивший свои труды любимой Родине; врач или повар, швея или художник – всё это не имеет значения. Лишь суть порывов самоотверженного творчества сердца важна, ибо только она остаётся в записи вечного труда человека.

Продвигаясь дальше, человек видит уже две дороги: Счастье и Мудрость. И в самом конце пути всё, что он выработал, всё, что он вынес из горнила борьбы и мук его «Я», сливается в одно счастье знания: Мудрость.

Путь твоих страданий и трудов подвёл тебя сейчас к перекрёстку трёх дорог. Не думай, что кто-нибудь или что-нибудь извне может указать тебе, на которой из них горит Свет. Сами по себе все дороги темны. Их освещает только Свет в тебе. И этот Свет – не признак, по которому тебя избирают, но сила твоего сердца, раскрывающая тебе все двери. Дорога, на которую вступает каждый, имеет невидимую дверь, вводящую дух человека на высшую ступень, и видимые всем крушения его внешнего благополучия.

Что же говорит надпись над твоей дверью, чётко видимой мне и не видимой никому другому? Надпись над дверью, закрывающей вход на твою высшую дорогу, гласит: «Пройдена Голгофа, где стопы ног омыты кровью сердца. Входи в общение с людьми, ибо дух твой устойчив и энергия твоя созрела к общему труду, то есть к труду на общее благо».