Две жизни для волчицы (СИ)

Влад молча протягивает руку, дает себя поцарапать. Точно. Не пахнет — змей. А вот теплокровным — наверняка. Чудные дела в нашем Датском королевстве творятся. Но вот таких теней я никогда не встречала. Не видела так близко. Что-то похожее было в лесу, но именно что похожее, но точная копия. Те были размытые, у них даже глаз не было, а этот очень четкий.

Влад возвращается с салфетками, стирая капли темной крови с пальцев. Поразительная по человеческим меркам и очень естественная по меркам оборотней забота. Приятно. Вдвойне приятно получать ее от змей, который по всем канонам должен быть несклонен к ярким проявлениям эмоций. Впрочем, перевертышы в этом плане в целом менее склонны выражаться словами. Мы предпочитаем судить по поступкам. А слова — удел людей.

Что-то внутри болезненно сжимается на эту мысль. Вообще странно, что она у меня возникла, люди меня никогда особо не обижали. Ну, тут претензия может быть скорее к отдельным людям, чем ко всему человечеству в целом, да и обижали меня явно не на почве моей природы. А перед глазами неожиданно возникла четкая, яркая картинка, неожиданное видение…

Леда, почему-то я четко знаю, что это та самая волчица из сна про змея, с удовольствием потопталась на заснеженных ступеньках крыльца, прислушиваясь к скрипу под ногами и звукам в лесу. Вот с ветки на ветку перескочила белка, ворона с громким карканьем взлетела с крыши, отчего снег посыпался прямо на голову оборотницы, искрясь в светлых волосах. Одна снежинка приземлилась на нос, заставив смешно, по-волчьи фыркнуть и дернуть головой, стряхивая.

Волчица сделала глубокий вдох и сорвалась с места, частично изменяясь — ровно настолько, чтобы сохранить человеческую внешность, но в полной мере использовать волчью скорость и волчью же выносливость. Замелькали стволы деревьев и обледеневшие ветки, по которым удавалось определить давно знакомую тропу. А еще манил запах человеческого жилья, расположившегося у края леса.

Девушка остановилась, выдыхая облачко пара и приводя себя в человеческий вид. В той мере, в которой это было возможно.

Небольшое поселение укрепилось на холме, ощетинилось частоколом, сейчас покрытым слоем наледи. Леда фыркнула и подошла ближе, к единственной ведущей наверх тропинке. Вдруг, с заливистым смехом прямо ей под ноги скатился человеческий детеныш, едва не сбив с ног. Волчица тряхнула головой и выдернула лохматого, потерявшего шапку мальчишку из сугроба, куда он укатился, оттолкнувшись от ее ног.

— Малой, ну ты поосторожнее катался бы, что ли…

— Ой, — протянул ребенок, едва подняв на нее взгляд. — А ты меня не съешь?

— А я должна? — девушка опустила его на землю, не выпуская из рук ворота, за который вытащила из сугроба и благодаря которому держала «малого» на весу.

— Ну, — мальчишка зажмурился и выпалил, — ну ты же волк! Большой и страшный! Мама всегда говорит, что за непослушными приходит серый волк и ест их!

Леда на мгновение застыла, переваривая сказанное. «Человеческий щенок» замер как мышка перед кошкой, ожидая реакции. Вдруг над его головой раздалось странное бульканье, напоминающее проглоченный смешок.

— А ты, значит, плохо себя ведешь?

— А, я, не, я не…

— Иди уже, — волчица усмехнулась, показав клыки.

Она разжала пальцы, отпуская ребенка. Тот подхватил шапку и, поскрипывая снегом, побежал вверх по тропинке. Оборотница дернула головой и, вспомнив о чем-то, окликнула:

— Малой!

— Что? — он застыл.

— Я не серая. Я белая.

Мальчик с недоумением посмотрел на нее. Затем все же понял, о чем речь, и с робкой улыбкой вновь побежал наверх. Леда фыркнула под нос и тоже начала подъем на холм.

— Поля? Полина, все в порядке? — Влад помахал ладонью перед моим лицом, даже не дрогнув, когда я перехватила его за запястье.

— Да, все хорошо. Просто… Привиделось странное.

— Хочешь обсудить? — интересно, тактичность у него врожденная или выученная? Говорят, что у змеев туго с чувствами, но они прекрасно подражают человеческим эмоциям и реакциям, спокойно сосуществуя.

— Не уверена… Хотя, — тут я замялась, — ты знаешь что-нибудь про переселение душ или это все новомодная выдумка?

— Ну, смотри, теорий есть несколько…

Большая часть перевертышей к идее прошлых жизней действительно относилась достаточно скептично, признавая, максимум, возможность получения воспоминаний предков. И то лишь тех, что были связаны с использованием магии, были такие редкие уникумы, которых природа не только второй формой одарила. Однако из этого взгляда на вопрос выходила и другая теория. Мол, да, большинство не перерождается, но отдельные перевертыши приходят снова. Обычно проклятые или незакончившие какие-то свои дела, может, желающие мести. Причем приходят как свои же потомки.

Звучит отвратительно. Ну, быть самой себе прапрапра…бабкой как-то… Вы меня поняли. Ужов внимательно наблюдал за сменой выражений на моем лице, пока я переваривала слова. Очевидно, что по моей прекрасно читаемой мимике даже бревно бы поняло, какой вариант заставил меня задуматься.