Двенадцать башен

Громыхнул засов, и в комнате появились какие-то люди. Бэй присмотрелся. Что за чудо! Ведь это не враги, а друзья, среди них сестрички-певички, с которыми он славно проводил время. Они съехались из разных мест в Нанкин и сейчас жили в увеселительных заведениях. Певички частенько вспоминали своего благодетеля, и каждая наказала своему слуге — «черноголовому»[170] — найти непременно Бэя и привести. Вот и получилось, что несколько дюжих парней скрутили Бэй Цюйжуна и доставили по назначению. Окажись здесь на месте красоток люди, некогда обманутые Бэем, они наверняка свели бы с ним счеты, потребовали денег, а может быть, и жизнь. Но вместо врагов оказались друзья. Девицы стояли в дверях, весело улыбаясь, но вдруг отпрянули назад, на их лицах отразились растерянность и страх. Сбившись в кучки, они тихо переговаривались меж собой. Вид их не предвещал ничего доброго. А дело было в том, что Бэй всегда носил при себе краску, способную вмиг изменить облик человека. Когда Бэя затолкали в пустую комнату, он понял, что ему несдобровать, и быстро намазал лицо краской, как это обычно делают лицедеи, исполняющие роль шута или воина[171]. Все у него осталось прежнее, только лицо изменилось до неузнаваемости. Неудивительно, что певички, едва глянув на него, пришли в замешательство. Одни еще находили в нем какое-то сходство с прежним Бэем, другие — никакого.

— У того не было шрама, а у этого шрам.

— А под бровью — родинка, как черная звездочка.

— У того была кожа нежная, словно у младенца, а у этого — лицо грубое, даже смотреть неприятно.

Они шептались друг с другом, теряясь в догадках. А Бэй в это время думал о своем. «Как отличается мое ремесло от любого другого, к примеру, от торгового. Купцы, как известно, не стремятся к новым знакомствам. Я же только на них и держусь, а старых знакомств боюсь пуще огня. Взять хоть этих сестричек-певичек. Все они хорошо меня знают и, конечно, повсюду раструбят о встрече со мной. Спору нет, лучше встречаться с ними, чем с жертвами моих прошлых проделок, однако из нынешней встречи тоже ничего путного не получится!»

— С какой стати меня сюда затащили? — заорал Бэй. — Куда делись парни, которые схватили меня?

— Извините! У нас когда-то был друг, очень похожий на вас, — промолвила одна из певичек. — Мы не видели его много лет, но всегда вспоминали. А потом приказали слугам найти его и привести сюда. Вот они вас и схватили, приняв за того, кого мы ищем. Мы увидели вас и растерялись. Даже страшно к вам подойти!

— За что же это вы его вспоминали? — поинтересовался Бэй.

— Уж очень он был обходительный, очень щедрый! Сколько подарков нам надарил! Нынче кому-то из нас на глаза попалась одна вещица, и мы о нем снова вспомнили... Никак не можем его позабыть!

Одна девушка, очень молоденькая, вдруг расплакалась и, закрыв лицо руками, выбежала из комнаты — зачем изливать свои чувства постороннему человеку? Но согласитесь — искренние слезы у певички — вещь поистине удивительная. По этому поводу сложены такие стихи:

Давно повелось, что певички плачут,
Когда им подарков мало дают, —
Вроде бы нечего так убиваться,
Они же горькие слезы льют!
А вот Су Нян[172] втихомолку рыдала,
Когда вспоминала о муже своем:
Из самого сердца — источника чистого —
Слезы ее струились ручьем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Герой явил свой чудесный дар, и в иероглифе прибавилась одна черта; герой показал удивительное мастерство, и появилась обитель в два этажа высотой