Двенадцать часов тьмы (Врата Анубиса - 2)

- Значит, это свершившийся факт?! - сердито вскинулась Джеки. - То есть ваши широкие плечи и буйная шевелюра... лишат ее возможности сопротивляться, да? Или нет, молчите... ваши стихи, разве не так? Ну да, вы будете дурить ей голову несколькими строчками ваших проклятых "Двенадцати Часов" - я правильно понял? - и она, несомненно, решит, что раз уж не понимает ничего, то это и есть настоящее... искусство, да? Ах вы, самонадеянный сукин сын...

Эшблес изумленно открыл глаза и сел.

- О, черт побери, Джеки, что с тобой? Ну что я такого сказал? Я же не говорю, что собираюсь изнасиловать ее, я...

- О, нет! Нет, вы просто предоставите ей единственный в жизни шанс... как это... сочетаться законным браком?.. с самым настоящим поэтом. Вот повезло девице!

- Что ты несешь, парень? Я только сказал... Джеки вскочила и встала на стене, вызывающе подбоченившись:

- Так познакомьтесь же с Элизабет Тичи! Эшблес вылупил на нее глаза:

- Что ты имеешь в виду? Ты ее что, знаешь? О Боже, верно, ты и в самом деле знаком с нею, правда? Послушай, я не хотел...

- Заткнитесь! - Джеки взмахнула рукой, распуская волосы. - Я - Элизабет Жаклин Тичи!

Эшблес смущенно засмеялся, потом сделал еще попытку:

- Боже мой! Ты... вы... правда?

- Это одна из... скажем, четырех вещей, в которых я абсолютно уверена, Эшблес.

Он огорченно всплеснул руками:

- Черт побери, простите меня, Дже... мисс Тичи. Я-то думал, вы просто... старый добрый Джеки, мой приятель по давним денькам в доме Капитана Джека. Я и не догадывался, что все это время вы...

- Вы никогда не были в доме Капитана Джека, - заявила Джеки. - Или вы?.. добавила она почти умоляюще.

- В некотором роде был. Видите ли, я... - Он осекся. - А что вы скажете, если мы продолжим этот разговор за завтраком?

Джеки нахмурилась, но, подумав, кивнула:

- Ладно, но только потому, что бедный Дойль так ценил вас. И это не означает, что я вам уступила, ясно? - Она улыбнулась, потом спохватилась и снова нахмурилась. - Пошли, я знаю одно заведение на Сент-Мартин-лейн, где вам даже позволят просохнуть у огня.

Она спрыгнула со стены, Эшблес поднялся, и они вдвоем, все еще дуясь друг на друга, зашагали в лучах утреннего солнца на север, к Стрэнду.

ЭПИЛОГ

12 апреля 1846 г.

Не поздно никогда начать другую жизнь.

Удар веслом - и челн несет другой поток;

Ведь цель моя - спешить всегда вперед

Закатною тропой иль парус поднимать

Под небом, полным звезд Востока,

До часа смертного...

Альфред, лорд Теннисон

Почти целых четверть часа простояв в дверях и глядя на серые холмистые просторы Вулвичских болот под набухавшим дождем небом, Эшблес чуть было не снял плащ и не вернулся в дом. В конце концов, огонь в камине горел так уютно, и он не добил еще вчера эту бутылку "Гленливе"... Он нахмурился, поправил на своей седой шевелюре фуражку, дотронулся до эфеса меча, надетого так, на всякий случай, и запер за собой дверь. Никак нельзя, ведь у меня долг перед Джеки, подумал он, спускаясь с крыльца. Она встретила свой срок так... благородно - семь лет назад.

Последние пару лет жизни в одиночестве Эшблес порой с раскаянием ловил себя на том, что уже с трудом припоминает лицо Джеки - чертовы портреты казались похожими, пока были новыми и пока была жива она для сравнения, но теперь ему казалось, будто ни один так и не запечатлел ее настоящую улыбку. Однако сегодня, понял он, он мог вспомнить ее так отчетливо, словно она только утром села в дилижанс, отправляющийся в Лондон, - ее милую, чуть саркастическую улыбку, ее хмурящиеся на мгновение брови и ее обаяние мальчишки-беспризорника, что - на его взгляд - сохранилось у нее вплоть до смерти от лихорадки в возрасте сорока семи лет. Возможно, подумал он, пересекая дорогу и ступая на тропу, - знакомую ему за последние пару лет до последнего кустика, ибо он знал, что сегодня пойдет по ней, - возможно, я вспоминаю ее так отчетливо, потому как знаю, что сегодня присоединюсь к Джеки.

Тропа вилась между холмами, то поднимаясь, то опускаясь, но и через десять минут, когда он вышел к реке, его шаг оставался таким же упругим, ведь он годами поддерживал свою физическую форму и занимался фехтованием, имея твердое намерение хотя бы серьезно ранить того, кому намечено судьбой убить его.

"Я подожду здесь, - решил он, - на пологом склоне, откуда открывается хороший вид на заросший ивами берег Темзы. Они найдут мое тело ближе к воде, но я хочу сначала как следует разглядеть своего убийцу".

И кто, гадал он, может им оказаться?

Он заметил, что слегка дрожит, и заставил себя сесть и несколько раз глубоко вдохнуть. Спокойно, старина, сказал он себе. Ты тридцать пять долгих и по большей части счастливых лет знал, что этот день наступит.