Двенадцать евреев, которые изменили мир

Осенью 1835 года семнадцатилетний Маркс покидает родительский дом и перебирается в Бонн. Он — студент юридического факультета университета. И сразу же началась буйная студенческая жизнь: попойки, споры до рассвета, дуэли на шпагах, ухаживания за девицами. Маркс неутомим в шалостях и выпивках, ловок в фехтовании, горяч в диспутах. Но ему постоянно не хватает денег. Отец верит в сына, считает его «светлой головой», но иногда со страхом спрашивает себя, не одержим ли юноша злым демоном, что испепеляет мозг и иссушает сердце.

В октябре 1836 года Маркс переходит учиться в Берлинский университет и с головой погружается в изучение юриспруденции, философии, истории. Но со временем он охладел к юридической науке, а после смерти отца (май 1836 года) окончательно оставил мысль о специализации в области права. С 1839 года он основное время уделяет изучению античной философии. И для своей диссертации Маркс избирает тему о различиях между натурфилософией Демокрита и Эпикура.

В предисловии к диссертации Маркс пишет: «Философия, пока в ее покоряющем весь мир, абсолютно свободном сердце бьется хоть одна еще капля крови, всегда будет заявлять — вместе с Эпикуром — своим противникам: «Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы. А тот, кто присоединяется к мнению толпы о богах». Философия этого не скрывает. Признание Прометея: «По правде, всех богов я ненавижу», — есть ее собственное признание, ее собственное изречение, направленное против всех небесных и земных богов, которые не признают человеческое самосознание высшим божеством. Рядом с ним не должно быть никакого божества.

А в ответ заячьим душам, торжествующим по поводу того, что положение философии в обществе, повидимому, ухудшилось, она повторяет то, что Прометей сказал слуге богов, Гермесу:

Знай хорошо, что я б не променял Своих скорбей на рабское служенье:

Мне лучше быть прикованным к скале,

Чем верным быть прислужником Зевеса.

Прометей — самый благородный святой и мученик в философском календаре». В этих словах молодого Маркса выражено не только его непримиримое ко всякому угнетению свободолюбие; в них сформулировано в основных своих чертах как бы некое кредо: антирелигиозность, борьба против деспотизма и угнетения человека человеком. В своей диссертации Маркс говорит уже о революционном призвании философии. Силу, способную покончить с любым угнетением, он видит в самоосознании, в духовной деятельности, высшей формой которой является не теоретическое мышление, а основанная на нем революционная практика.

В том же 1841 году, когда Маркс завершил диссертацию, в Германии увидела свет книга Людвига Фейербаха «Сущность христианства». В ней автор отстаивал материалистический взгляд и на природу, и на человека, выступая против идеализма Гегеля. Эта книга оказала заметное влияние на формирование взглядов молодого Маркса. Тогда же Карл знакомится с немецким социалистом Моисеем Гессом, который высоко ценил его острый ум и философское мышление. В сентябре 1841 года Гесс говорил в одном из своих писем о Марксе как о «величайшем, может быть, единственном из ныне живущих, настоящем философе», который «нанесет последний удар по средневековой религии и политике».

С января 1842 года в Кельне стала издаваться «Рейнская газета». Вскоре Маркс начинает активно с ней сотрудничать, а в октябре занимает пост редактора. Газета приобретает отчетливую оппозиционную направленность. В число зарубежных корреспондентов входил и Фридрих Энгельс, который присылал свои статьи из Англии. В ноябре 1842 года именно в Кельне Маркс впервые встретился с Энгельсом; тот был здесь проездом в Англию.

В 1843 году Маркс женился на Женни фон Вестфален, с которой он был обручен еще студентом. В октябре 1843 года молодая чета перебирается в Париж. Здесь Маркс познакомился с поэтом Генрихом Гейне. Вскоре они становятся друзьями, часто встречаются и беседуют на темы, которые волновали их обоих.

— На всем лежит печать денег, — с грустью размышлял Гейне, — на всем лежит страх, который они сеют. В Париже, как в Спарте, есть свой храм страха. И этот храм — биржа, в залах которой все трепещут. Каких-то пятьдесят лет тому назад французы поклонялись в соборе Нотр-Дам богине разума, а теперь с большим рвением поклоняются богине страха — деньгам. Неужели это Франция, родина Просвещения, где смеялся Вольтер и плакал Руссо? Как азиаты почитали Магомета пророком Аллаха, так мы, европейцы, почитаем барона Ротшильда пророком нового бога. Я иногда бываю в его конторе, чтобы наблюдать, как народ, и не только избранный народ Божий, но и все прочие народы, склоняется и сгибается перед ним. Спинные хребты так изгибаются и извиваются, что, пожалуй, самый лучший акробат не сможет соперничать с ними в этом искусстве.

Генрих попытался показать, как изгибаются и склоняются перед Ротшильдом просители, но у него это не получилось, он извинился и продолжал: