Двенадцать евреев, которые изменили мир

Не только Россия, но весь мир вступали в период кризиса, эпоху мировых войн и революционных потрясений. В 1879 году были заложены первые кирпичики в создание Тройственного Союза и Антанты. В Германии социалисты попали под исключительные законы Бисмарка. За год перед этим закончилась русско-турецкая война, так и не урегулировавшая балканскую проблему, но обострившая борьбу за Черноморские проливы. Однако Яновку, небольшое селение Елисаветградского уезда Херсонской губернии, где провел первые девять лет своей жизни будущий пламенный революционер, как и маленький грузинский город Гори, где в семье сапожника Виссариона Джугашвили подрастал его убийца, ветра грядущих перемен обходили стороной.

Семья Бронштейнов не отличалась ни особым благополучием, ни привилегированным общественным положением, но и не испытывала серьезных материальных затруднений и неудобств, связанных с их еврейским происхождением. Конечно, им были известны ограничения, определенные законодательством для евреев в самодержавной России. Однако отец Троцкого был великий труженик и рачительный хозяин, в тех местах он являлся фактически единственным работодателем для беднейших крестьян. От него зависели и более состоятельные люди, так как он владел мельницей, пивоварней, осуществлял скупку и перепродажу зерна и других сельскохозяйственных продуктов. Это, естественно, определяло отношение к нему и членам его семьи. Поэтому здесь у Троцкого не было условий развить в себе комплекс неполноценности.

Давид Леонтьевич Бронштейн был человеком, сделавшим себя сам. Он обладал незаурядной природной сметкой, практическим складом ума, железной хваткой. После Октябрьской революции, лишившись всего имущества — к тому времени это уже составляло около 10 тысяч десятин земли, — в разгар гражданской войны, когда опасность была и от «крас- ных» — как крупному землевладельцу, и от «белых» — как отцу одного из руководителей большевистской революции и председателя Реввоенсовета республики, 75-летний старик прошел сотни километров до Одессы пешком, откуда сумел уехать к сыну в Москву. Тот пристроил его управляющим мельницей в подмосковном совхозе. Умер Бронштейн в 1922 году, заразившись тифом.

Мать Троцкого происходила из городских мещан. Выйдя по любви за неграмотного, но красивого колониста-земледельца, она вступила в суровый мир сельского быта и в течение сорока пяти лет весьма успешно вела непростое, все разрастающееся хозяйство Бронштейнов. Может быть именно ей должен быть обязан Лев Давидович приобщению к первым азам культуры. В длинные зимние вечера, когда полевые работы заканчивались, на старом диване, доставшемся семье Бронштейнов от старых хозяев Яновки, происходило таинство общения с книгой: мать читала детям, часто запинаясь на сложно построенных фразах, почти по слогам. Но это первое знакомство с ярким, незнакомым и увлекательным миром книг навсегда осталось в памяти.

Юность

«Низший слой мелкой буржуазии знает две высоких карьеры для единственных или одаренных сыновей: чиновинка и священника. Мать Гитлера мечтала о карьере пастора для сына. С той же мыслью носилась, лет на десять раньше, в еще более скромной среде, Екатерина Джугашвили... С похвальным листом Горийского учил ища в своей сумке пятнадцатилетний Иосиф впервые очутился осенью 1894 года в большом городе, который не мог не поразить его воображение. Это был Тифлис, бывшая столица грузинских царей. Благодаря успешному окончанию духовного училища в Гори, Иосиф Джугашпили был принят в семинарию на всем готовом...».

Анна Бронштейн не только по мере возможности читала, иногда выписывала книги, но и проявила настойчивость в деле получения детьми образования.

В 1888 году Лев Бронштейн поступил в подготовительный класс Одесского реального училища и поселился в семье родственника по материнской линии — Моисея Филипповича Шпенцера — в будущем одного из крупных издателей юга России. В Одессе девятилетний мальчик оказался совершенно в иной культурной среде. Как писал в автобиографии Л .Д.Троцкий: «Мне шаг за шагом объясняли, что нужно здороваться по утрам, содержать опрятно руки и ногти, не есть с ножа, никогда не опаздывать, благодарить прислугу, когда она подает, и не отзываться о людях дурно за их спиной.

Я узнавал, что десятки слов, которые в деревне казались непререкаемыми, суть не русские слова, а испорченные украинские. Каждый день передо мною открывалась частица более культурной среды, чем та, в которой я провел девять лет своей жизни». В этом доме он увидел впервые печатные гранки и навсегда запомнил запах свежей типографской краски.

Выбор реального училища вместо классической гимназии не случаен. В 1887 году в казенных учебных заведениях для евреев была введена десятипроцентная норма. Она распространялась и на реальные училища, но поскольку желающих учиться в них оказывалось не так уж много, шансы на учебу значительно возрастали.