Двенадцать, или Воспитание женщины в условиях, непригодных для жизни

Правда, я не могла признаться в том, что кладу голову на плечо парня в тельняшке. Ведь тогда пришлось бы объяснять мужу, что это — совсем не то, о чем он может подумать. Но если бы я начала это объяснять и оправдываться — вышло бы, что это именно ТО. Вот такой парадокс лишних объяснений. Женская головка на мужском плече здесь — совсем иное, чем то же самое — там. Там, у моих друзей, это лишь символ покоя. Таким же символом могло бы стать все что угодно: игра в преферанс, чаепитие, выкручивание лампочки, приготовление борща — не имеет значения. Просто в тот момент, когда я осознала, что мне хорошо, — склонила голову на плечо хозяина фургончика. И это запечатлелось на уровне рефлекса. Только и всего…

Итак, я пригласила их в гости. Они обещали прийти.

Накануне я провела на кухне несколько часов — пекла, жарила, варила, резала овощи. Потом накрывала стол, до блеска натирала фужеры и стаканы. И так устала, что начала воспринимать будущую вечеринку как абсурд, свалившийся на меня, будто железобетонная стена во время землетрясения.

Хотя я привыкла жить так — мыть, стирать, убирать, готовить еду, таскать сумки. Каждый день. Из года в год. Так жили все наши знакомые. Так жила и я. Теперь, думаю, вы понимаете, чем для меня был фургончик…

…Они пришли, когда все уже собрались. Я посадила ее между Николаем Николаевичем, моим шефом, и практикантом Ванечкой, а его — поближе к Дарине, на углу стола.

Они вели себя скованно и скромно. И мне было немного обидно. Мне хотелось, чтобы все присутствующие — эти шумные, суетливые люди — увидели нечто противоположное. Тишину и простоту, преисполненные чувством достоинства.

Гостей было много. Я старательно следила за тем, чтобы одно блюдо вовремя сменялось другим, бокалы и тарелки не были пустыми, чтобы звучала музыка. Спустя несколько часов, когда вечеринка была в разгаре, я заметила, что их нет.

Они ушли по-английски…

— Где же твои друзья? — спросил муж, когда я из последних сил домывала посуду. — Почему они не пришли?

— Как это — не пришли? — удивилась я. — Неужели ты их не заметил?

— Вот как? — воскликнул муж. — Кажется, я пока не ослеп! Кроме тех, кого я знаю, не было ни души!

— Не зли меня, пожалуйста, — устало буркнула я. — Они — были. Просто ушли раньше всех.

— Это ты меня не зли! — возразил муж, который еще с юных лет был заядлым и вспыльчивым спорщиком. — Повторяю: кроме тех, кого мы с тобой вместе приглашали, больше никого не было!

— А кто же, интересно, сидел между Николаем Николаевичем и Ванечкой? — начала заводиться я. — Кто сидел рядом с Даринкой?