Двенадцать, или Воспитание женщины в условиях, непригодных для жизни

С тех пор он часто заходил ко мне. Поначалу я побаивалась — не охотник ли это за отцовским богатством, не вор ли, не ловелас?.. А он говорил, что у меня красивые руки, прекрасные глаза. Он говорил, что я умна и несправедливо одинока. От него всегда пахло хорошим одеколоном. Очень изысканным, от Шанель — „Платиновый эгоист“. Я не очень-то разбираюсь в этих фирмах — отец, как человек старорежимный, признавал только отечественную парфюмерию, поэтому мне был незнаком такой соблазнительный и головокружительный аромат…

Я не знаю, что такое любовь. Я никогда прежде не любила, а тем более ни с кем это не обсуждала. Как я могла думать о таких великих и важных вещах? Я могла бы спросить у него. Но разве об этом спрашивают у того, кого любят? Я не знала. А поэтому все же решила спросить.

Он помрачнел и закурил свою коричневую ароматную сигарету:

— Ты меня опередила, любимая. Но если бы не это — я бы никогда не решился… Слышишь, никогда! Все это, — и он обвел вокруг рукой, — не для меня. Я не смею быть с тобой. Силы наши неравны… Да и жизнь меня немало потрепала. Мне страшно начинать все сначала.

Он говорил, как Рочестер из „Джен Эйр“ или как другой похожий герой, — так красиво говорили только на страницах моих любимых книг. Я захотела объяснений.

— Хорошо, но история моей жизни печальная, — услышала в ответ.

К печальному я привыкла давно — это мне было понятнее и ближе, чем тишь, в которой я воспитывалась. И он рассказал мне о себе. А я слушала, понимая, что нашла то, что мне нужно, — такую же одинокую душу, пережившую утраты и трагедии. Оказалось, что он был женат несколько раз. Две первые жены умерли, у третьей женщины, с которой он надеялся связать свою судьбу, после двух лет безоблачного счастья проявилось психическое заболевание, в связи с которым она находится в клинике.

— Наверное, это судьба, — говорил он. — Есть люди, которые по своей природе не могут быть счастливыми. Грустно осознавать, что я — один из них… Тебя это не пугает?

Меня не пугало. Наоборот. Я поняла, ради чего мне стоит жить.

— Я не умру, — сказала я, — и не сойду с ума. У меня крепкое здоровье. Меня с детства пичкали кучей витаминов!

Он засмеялся и привлек меня к себе.

Меня никто еще не обнимал…

Мы не хотели пышных торжеств, поэтому расписались в маленьком ЗАГСе, не сообщив об этом никому, кроме моих соседок. Да и кому должны были сообщать — мы были одиноки, созданы только друг для друга.