Двенадцать месяцев. Февраль (СИ)

— Трясти не будет. — Феликс понимающе кивнул, сам ощущая непривычный энтузиазм и желание непременно воплотить идею. Разделить нечто сокровенное со своей Спутницей. Даже братьев он никогда не приглашал с собой в полет — зачем, если они способны перемещаться сами в любую точку волшебного мира. — Нас понесут ветра. Они станут для нас удобной подушкой, оберегая от любой опасности.

— А… это ничего, что мы будем на прогулку время тратить? Тебя не хватятся?

Надежда была права в одном — именно сейчас было совершенно неподходящее время для всякого рода прогулок и увеселений. Но… Февраля отчаянно тянуло побыть еще в обществе девушки. Словно бы что-то в душе подталкивало его к этому решению, нашептывало, что сейчас это важнее всего. Когда-то давно, о чем он уже помнил смутно, внутренний голос так же шептал ему о беспокойстве за Арину. Но он не придал значения, казалось, безосновательным тревогам, удовлетворившись ее заверениями, что все прекрасно — и позволил злу завладеть душой прежней Спутницы. Но больше Феликс не был намерен повторять прежних ошибок — он решил довериться братьям и Стражам, посвятив сегодняшнюю ночь Спутнице.

«Может быть, Абрахсис сейчас пытается подобраться и к ее душе? И не в моих интересах оставлять ее одну?» — Попытался он оправдаться перед собой за такое расточительное отношение ко времени, страшась признаться себе в чем-то большем.

— Нет, не волнуйся об этом, — заверил Месяц и, дождавшись согласного кивка Нади, рукой поманил к себе верных друзей.

В отличие от дня, когда девушка впервые посетила мельницу за домом своего Месяца, сейчас она могла видеть воздушные потоки — как крошечные ручейки легчайших бризов, так и толстые, подобно прозрачным удавам изгибавшиеся с толикой ленцы — вихри, поднимающие настоящие шторма. Они все откликнулись на призыв ее спутника, закружив вокруг них аляповатой каруселью. Что удивительно — вихри, взвивающиеся рядом с их телами, не тронули и волоска, оставив пару в совершенной безопасности.

— Готова?

Месяц протянул Наде руку, предлагая поддержку. Девушке предстояло вступить на «перину», словно бы уплотнившегося у их ног, воздуха. Но Спутница понимала, что это замершая только на время стремительная воздушная стихия. И сделать этот шаг, предвидя неминуемый взлет, было очень страшно! Но любопытство и желание увидеть обещанную красоту пересилило — на миг зажмурившись, Надежда решительно шагнула вперед.

В душе испытав чувство гордости за ее смелость, Феликс пристально наблюдал за Спутницей. Оказавшись на воздушном облаке, девушка несколько раз притопнула ногой, явно проверяя прочность волшебной конструкции.

— Да, наверное… — наконец, дрогнувшим голосом призналась Надя, и на всякий случай придвинулась вплотную к Месяцу.

А уж когда подвластный воле Февраля ветер, сгустившийся до облака, плавно начал набирать высоту, и вовсе прижалась к нему, обняв. Но страх оказался беспочвенным — ничего подобного с ощущениями взлета самолета в ее родном мире — не было.

Единственный знак — светящиеся окна дома Февраля стали отдаляться, намекая на все возрастающее расстояние. Осознав, что тревожилась зря, Надя решилась оторвать голову от груди, успокаивающе поглаживающего ее по плечу, Месяца и осмотрелась вокруг.

— Ух ты… — только и смогла выдохнуть девушка.

Глаза ее широко распахнулись, словно бы желая объять необъятное — целый мир, раскинувшийся внизу. Никогда Надежда не думала, что так волшебно сияют в лунном свете снежные шапки пушистых елей, искрятся драгоценными брызгами ледяные сосульки на ветвях, мелькают, словно светлячки, снежинки на просторных равнинах, укутанных белой крупой. Минуты пролетали мимо, собираясь в часы, а она никак не могла насмотреться.

— И почему я не художник? — простонала Надя, не осознавая, что от переполнявших ее эмоций то и дело сжимает ладонь Феликса.

А Месяц смотрел только на нее, не отрывая взгляда от лица девушки, стараясь в выражении глаз прочесть переполняющие ее душу впечатления. Его самого распирало от счастья — впервые рядом с ним оказался кто-то, чувствующий и воспринимающий все так… похоже. Кто-то, с кем можно было разделить всю эту неимоверную красоту, от которой просто захватывает дух.

— Я завидую тебе!!! — выдохнула Надя, недоверчиво посмотрев на него. — Ты видишь это каждый раз, отправляясь в дозор? Целую жизнь! Очуметь!

Феликс улыбнулся: именно об этом он вспоминал всякий раз, когда в последние годы накатывала волна глухого отчаяния. Такие ночные полеты неизменно помогали ему обрести веру в свои силы и относительный покой.

— Это ты еще только зимние земли видишь. А над территориями моих двоюродных братьев и сестер тоже есть чему удивиться, — интригующе намекнул Февраль. Он, позабыв обо всех горестях, грелся сейчас в лучах счастья и восторженного тепла, что исходили от Нади. — Стайки ночных светлячков, усыпанное лунными бликами море, невероятной красоты ночные цветы, что растут на землях летних Месяцев…