Двенадцать месяцев. Январь (СИ)

Едва с первым колдуном покончив, в дубовый летний лес Январь поспешил. А попавшего сюда злодея уже и след простыл. Всего доказательств осталось — на сочной зелени травы пара сломанных веток да надтреснутый сук. Знал темный, искать его станут, оттого и спешил сбежать.

«Только вот далеко он не уйдет!»

Тут птицы лесные подлетели, на плечи Января опустились. Не боялись птахи Месяца зимнего, в самый лютый мороз под полами его полушубка прибежища искали. Зачирикали, защебетали, путь Яру указывая.

Хитер колдун оказался, убегать не стал. Поведали птицы, что в болоте ближайшем он схоронился. С головой в ржавую болотную жижу погрузился, решив, что там преследователи проверять не станут.

«Страш-ш-шный! — щебетали птицы. — Злом от него веет. Глаза тусклые, серые. Недобрые!»

Хмыкнул Январь и решил время на извлечение приспешника зла из трясины не тратить.

«Надеюсь, Август простит мне одно осушенное болото».

С этой мыслью ударил он посохом, всю жижу болотную разом замораживая. Не ожидавший разоблачения маг так и сгинул, даже не успев осознать угрозы. Судьбу собрата повторив.

А с третьим и вовсе быстро все получилось. Едва Январь в Царство Подводное перенесся, как рядом и сам Царь Морской появился, насмешливо улыбаясь да рыбьим хвостом помахивая (вздумалось ему сегодня в русалочьем образе предстать).

— Что-то припозднился ты, хозяин зимний, — приветствовал он Месяца поклоном. — Сами мы справились. И пожирателей погоняли, и колдуна залетного пленили.

— Где он? — вскинулся Яр, грозно хмурясь. Не время шутки шутить.

— Так все уже, — развел руками Царь. — Сразился я с ним да, на трезубец свой насадив, в глотку спруту и скинул. Съели колдуна твоего.

— Так уж и съели? — усомнился Январь.

— А то! — гордо приосанился Царь Морской. — Зря, что ли, я спрута полгода впроголодь держал? Специально для такого случая готовил! Съел и не подавился, точно говорю!

— Истинная правда! — пискнул кто-то из-за разлапистого коралла. — Сам я видел. Вы уж Милавушке передайте, что мы с Царем Морским во славу ее расстарались и злодея окаянного одолели!

Январь, изумленный упоминанием Спутницы своей, вопросительно оглянулся. Царь Морской поморщился, как от боли зубной. А в следующий миг волна гигантская рядом пронеслась, унося невидимого пискуна в далекие подводные дали.

— Сил моих нет! — в сердцах повинился Царь. — Отрекусь от престола и на сушу подамся!

— Сейчас не о том речь, — дипломатично решив не ввязываться в местные распри, Январь поспешил вернуться к более важной теме, ведь мир сказочный все еще осаждают сотни кровожадных тварей и надо торопиться на помощь защитникам: — Спрута мне покажите. Проверю.

— Так издох он, — с явным сожалением признался подводный монарх. — Несварение заработал, минут пять, бедняга, мучился. И издох! Одни потери от Абрахсиса и помощников его! Где я теперь такого голодного спрута найду?

С этими словами увлек он Месяца к бездонному темному провалу. На краю его настоящей горой возвышалось огромное тело. Сосредоточившись, почувствовал Яр следы силы злой. Точно, во чреве подводного монстра нашел свою смерть третий из колдунов, в мир сказочный проникших.

— Другого поймай да полгода не корми, — посоветовал он Царю, посохом тушки касаясь.

В тот же миг ледяной статуей замерцала она.

— Хорош был, — с очевидным сожалением окинул «памятник» монарх. — Может, так и оставить? Будет мне память, а миру подводному — достопримечательность? Я как раз туризм развивать планирую.

— Нет, — отрицательно покачал головой Месяц. — Что, если оживет? Сила темная на что только не способна.

И в пыль ледяную спрута превратил. Тут же течение подхватило пыль эту, разнося по всем уголкам мира, — и захочешь, а вовек не соберешь.

Простившись с Царем Морским, наказав ему владения свои проверить (а гончие хорошо и под водой воюют), Январь в Драконьи горы заторопился. Сила посоха печать восстановит, угрозу проникновения исключая. А там и мерзость темную легче будет искоренить.

«Как-то слишком легко все с Абрахсисом получилось», — зудела в голове Января тревожная мысль, когда он, посох в руке сжимая, шагнул на горное плато.

И вдруг, останавливая его в шаге от сражающихся, сжала сердце Яромира боль — опасность Милаве грозила.

Глава 22

Следом за Весной явились в дом Олеси и сестры ее — Лето, Осень и Зима. Последняя сразу приветливо Насте улыбнулась. Милава, изрядно оробев при виде компании такой, сидела тихо, стараясь ничем внимание к себе не привлекать. Только диву давалась она, как соклановка ее не смущается, разговор с Матушкой-Зимой ведя. Настя, скромно ладошки на коленях сложив, тихонько расспрашивала родительницу Месяца своего, задавая вопросы, что и Милаву интересовали. Оттого чутко прислушивалась к их беседе девушка, хоть и старательно делала вид, что снежные шапки на елках за окном рассматривает. Сидела в сторонке, на лавке возле окошка, держа на коленях пригревшегося волчонка и поглаживая голову притулившегося рядом Серого. А в душе все клокотало от беспокойства: как там Январь? И остальные Месяцы и Стражи?