Двенадцать месяцев. От февраля до февраля. Том 2

– Аглая Николаевна, извините, что мы вас побеспокоили, но у нас имеется для вас небольшой презент, – произнёс Вадим, когда она приблизилась. – Стивенсон – знаете такого писателя? – назвал бы это чёрной меткой. – И он протянул ей фотографии. – Просим учесть, что это всего лишь предупреждение, чтобы вы могли оценить последствия любых ваших действий против нас и наших друзей, я имею в виду Ивана, Петра, Анжелы и всех тех, кто ещё может встретиться на вашем пути.

Фотографии были тщательно завёрнуты в большой лист писчей бумаги, который приволок откуда-то фотограф. Аглае пришлось довольно долго разворачивать пакет, поэтому Вадим успел всё это проговорить и уже молчал, когда она наконец дошла до содержимого свёртка. Я всегда думал, что это такая метафора, когда говорят, что человек моментально покрылся мертвецкой бледностью или кровь отхлынула от лица. Но тут я воочию увидел, как это бывает. Она лишь успела взгляд на фотографии бросить, как сразу же побледнела, резко повернулась и быстро, почти бегом, направилась к трапу.

– Аглая Николаевна, фотографии-то отдайте, они у нас единственные, – почти прокричал ей вслед Вадим, а когда она почти у самого трапа остановилась и повернулась к нам с ликующим лицом, добавил: – Правда, у нас имеются негативы – напечатать пара пустяков.

Последняя фраза её почти добила. Плечи у неё обвисли, и так небольшая, она стала как будто ещё меньше и, покачиваясь из стороны в сторону, начала спускаться вниз.

– Что вы сделали с Аглаей Николаевной? – подошёл к нам удивлённый профессор.

– Не волнуйтесь, Виталий Петрович, – Вадим был предельно корректен, – ничего с ней страшного не произошло. Мы просто объяснили ей, в чём она не совсем права. Она согласилась с нашими доводами и отправилась вниз, чтобы обдумать их и постараться найти адекватный ответ.

Глава шестая 27 ноября 1973 года

«Армения» покинула Майорку практически сразу же, как только последняя группа поднялась на борт. Это было ещё перед ужином, поэтому, когда я утром следующего дня вышел на палубу, вокруг расстилалось одно лишь море. Было оно довольно спокойным, я, по крайней мере, никакой качки не чувствовал. Небо сияло голубизной, ветер тоже совсем не ощущался, в общем, день обещал быть отличным. Матросы сняли сетку, которой практически постоянно был закрыт бассейн, и начали наполнять его пресной водой. «Значит, знают, день действительно будет жарким», – подумал я и пошёл готовить площадку для преферанса: один лежак установил посредине, на нём пуля с картами будут лежать, а к нему со всех сторон подтащил ещё четыре – для игроков.

Как всё подготовил, сам по пояс оголился и на центральный лежак на спину улёгся, чтобы никто не мог на это богатство – пять лежаков – покуситься. Лежу, облачко маленькое на горизонте усмотрел, за ним наблюдаю, а сам думаю: как дальше эта Аглая вести себя будет? Надо у Надежды спросить, в каком НИИ эта профессорша работает, может, там знакомые найдутся, понять чтоб, она всегда такая или только здесь от безделья дурью мается.

Лежу, загораю. Облако растаяло, а голубизну небесную – её что рассматривать, она как была бесконечно-голубой, такой и останется. Я и задремал. Не знаю, сколько времени я в таком состоянии провёл, но как только услышал звук двигающегося лежака, сразу вскочил. Смотрю, Дима стоит рядом, улыбается. Ну и я ему улыбнулся. Хороший он мужик, умный, много знающий, рассудительный. С таким, как говорится, можно в разведку пойти.

Он рядом присел:

– Здорово вы эту архивистку прижучили.

– Какую архивистку? – удивился я. – Она же доктор наук, профессор из какого-то медицинского НИИ.

– Кто это тебе сказал? Её соседки по каюте? Так это она им наплела. На самом деле она в ЦГАОРе работает, то есть в архиве Октябрьской Революции, архивистом и никаким доктором наук, тем более профессором не является. Смотрит, перед ней доверчивые дамочки сидят, сами профессора, вот она им и насочиняла, а они ей, естественно, поверили, они же привыкли, что вокруг них сплошные учёные крутятся. Интересно, кто ей путёвку эту помог приобрести. На свою зарплату она вряд ли могла это сделать.

– Дим, а откуда ты всё это узнал?

– Да Надежду вчера встретил. Вы все по каютам разбежались, я тоже пошёл было спать, но там Вова Пушкин ни с того ни с сего опять всех строить принялся. Вообще-то, он мужик неплохой, но вот находит иногда на него. За время круиза, считая дорогу до Одессы, это уже четвёртый раз произошло, вот я ещё разок и решил покурить, пока он не уймётся. На палубу вышел, а мимо Надежда идёт. Ну, мы с ней и разговорились, да об Аглае этой я её спросил. У неё на всех туристов из группы подробное досье имеется.

– Хорошо. – Я потянулся и даже зевнул, разинув рот во всю его величину. – А я уж сам к ней надумал пойти, поспрашивать. Думал, мало ли что, вдруг знакомые в том институте имеются. Понять хотел, что на самом деле из себя эта Аглая как человек представляет. А она архивистка, значит. Ну-ну…

И я забыл тут же эту мерзкую даму, неинтересна она мне стала. Обычная врушка и стукачка. Тьфу на неё.