Двенадцать месяцев восхождения

Один человек считал себя великим прыгуном в высоту. Он ни с кем не соревновался, но высоты, которые он в одиночестве преодолевал, казались ему великими. Так он и жил, интуитивно сторонясь прямого сравнения, пока кто-то на улице, убегая от полицейских, совершенно случайно мимоходом не перепрыгнул забор, превышающий высоту, которую наш герой считал своим рекордом. Наш герой был потрясен, некоторое время ходил печальный, но вскоре возобновил одинокие тренировки, забыл про неприятный инцидент, вновь обретя уверенность в том, что он самый великий прыгун.

Мораль: величие любых достижений определяется в соревновании, но если хочется быть постоянно великим в собственных глазах, то лучше не соревноваться.

О неотшлифованном камне

Жил-был один угловатый камень, о который и опереться-то приличному человеку было страшно: непременно уколет, порежет или запачкает. Но как-то в один то ли прекрасный момент, то ли не совсем прекрасный – это как и с какой стороны посмотреть – захватила этот камень прибрежная вода и давай этот камень крутить, метать, бить о другие камни, и через какое-то время волна вернула этот камень на берег, и лег он среди других вполне коммуникабельный.

Мораль: если человек излишне колюч, то жизнь его не достаточно била.

О необязательном соответствии внутреннего внешнему

Стоя в очереди, поспорили рабочие, чьи лица были серьезны и угрюмы, с учителями, обладавшими интеллигентными лицами, кто лучше сумеет отстоять свои права на место в этой очереди. Посыпалась отборная ругань. В этой же очереди находился и самый известный матерщинник этого городка, который попытался вставить слово, но спорщики, среди которых по умению ругаться нельзя было отделить рабочих от учителей, даже его заткнули за пояс.

Мораль: лицо за образ мыслей не отвечает.

Майские притчи

О вреде постоянных жалоб

Жили-были две постели. Одна скрипучая, постоянно жаловалась на жизнь и работу. Другая принимала всех мягко и сердечно… С первой никто не хотел связываться, и ее вскоре выбросили, а вторая – пользовалась успехом.

Мораль очевидна: не надо постоянно жаловаться на жизнь, нудить и ворчать – это отстраняет людей.

О неисправимой заработками халтуре

В двух малоизвестных мне цирках жили мартышки, песики и прочие животные, которые за вознаграждение выполняли для публики трюки. Правда, в одном цирке эти животные любили публику и выполняли трюки весело и задорно, а не только за угощение, и этот цирк заслужил добрую славу и вечно был наполнен публикой.

В другом цирке животные выполняли трюки печально и с неохотой, и только за вознаграждение, а иногда даже поворачивались к публике задом. Заслужил этот цирк печальную славу, куда публика шла от некуда деваться.

Мораль: вот так и люди: трудятся, как животные в цирках, иногда манят к себе сердечностью, а иногда отталкивают холодностью, и никакие их заработки эту ситуацию не исправят.

О неприятностях, возникающих при возвращении в место, где о вас невысокого мнения

Жил-был гадкий утенок, которого придумал сказочник Ханс Андерсен. Над этим утенком действительно смеялся весь птичий двор, а затем он превратился в прекрасного лебедя и улетел с лебедями. Когда обитатели птичьего двора смотрели на него в небесах, не узнавая, то восхищались им, но, когда он возвращался на птичий двор по личным причинам, его по-прежнему считали гадким утенком и с еще большей силой ненавидели, потому что на птичьем дворе в глазах своего окружения он мгновенно становился все тем же гадким утенком, которого они знали, причем не просто гадким утенком, а еще и с претензиями на сходство с лебедем.

Мораль: не пристало возвращаться туда, где вас считают гадким, но если приходится, то не судите строго…

О слепом пороке

Как-то в одном княжестве Порок занял судейское кресло, а может, и другой пост, связанный с властью. Принялся Порок чинить приговоры, приказы, постановления… и даже публицистику. Находил этот Порок изъяны, выписывал рецепты, грамотно излагал, но в силу того, что он был Пороком, все созданное им отдавало в той или иной степени порочностью.

Нельзя сказать, что Порок не стремился исправить себя. Он слушал музыку, читал книги, посещал театры, здраво рассуждал на общественные темы, но, например, в театре, когда смотрел пьесу, бичующую тот самый порок, каким Порок обладал, Порок не относил его к себе, не огорчался, а рукоплескал таланту актеров. Да и в суде, когда Порок выносил приговоры тем, кто обладал таким же, как он, пороком, Порок не краснел и не покрывался стыдливым потом, а наказывал. Более того, Порок публично обличал и порок, каким обладал, морализировал на эту тему, но исправляться не собирался…

Причина неисправимости Порока состояла в том, что Порок был слеп. Где-то слеп от природы, где-то сам себя ослепил, чтобы не страдать.