Двенадцать месяцев восхождения

Уже давно ставший главой семьи лишь номинально, Алик сидел на заднем сиденье машины и наблюдал за этой непонятной ему жизнью, наблюдал, как их машина, проехав прямо по улице, повернула на другую… Вдруг он спохватился о водителе.

Повзрослевшие дети и Алик сидели на заднем сиденье машины, Марина сидела справа от водительского сиденья, а на месте водителя никого не было. Как машина ехала по дороге и как она повернула – одному Богу известно. Алик испугался. В любой момент машина могла врезаться во встречную, выехать на обочину или на тротуар, или…

– Мне нужно на водительское место! – вскрикнул Алик и полез вперед.

Но не тут-то было. Родные принялись ему препятствовать, ничуть не осознавая грозящей опасности и по-прежнему уповая на Бога: коли машина едет без водителя – и все нормально, так зачем же мешать? Законный вопрос для очень многих. Коли все идет само собой, так зачем вмешиваться?

Это была самая невероятная по своей удачливости езда с безумными пассажирами…

Машина в этой притче – это семья. Она требует управления. Но часто семья живет, как получится, отрицая управление и планирование, выбирая комфортное и приятное времяпровождение вместо разумного и рационального.

Об обязательной защите зрения

Дел было много, и Алик вошел в комнату, чтобы исполнить одно из них, но наткнулся на кота, агрессивного кота, который напал на него, стремясь ударить лапами именно по глазам. Алик отмахивался от кота, но это мало помогало. Кот, к счастью Алика, на время увлекался его руками, забывая о своей главной цели: глазах.

Рядом оказалась штора, и Алик концом шторы принялся отмахиваться от кота, однако кот вцепился в штору, забрался по ней и, раскачиваясь, все также пытался добраться до глаз… Дела, конечно, были забыты, все внимание Алика оказалось увлечено котом.

Первое, чего хотят добиться неприятели и неприятности, – это лишить индивидуального уникального восприятия мира, спокойного сознания и наполнить мир суетой, не имеющей отношения к целям. Они понимают: главное – повредить противнику глаза, остальное он доделает сам.

О невозможной возможности избавления от раздирающих беспокойств

Пухлый, буквально лоснящийся от жира, рекламный агент, приятный, манерный и словоохотливый, словно уволенный прокурор в поисках работы, невесть каким образом проник в квартиру Алика и Марины, и предложение его было неожиданно.

– Его нужно просто отрезать, и вам сразу станет легче, – сказал рекламный агент. – Это не больно и быстро.

Он взял большие ножницы, показательно поднес к своему паху и клацнул.

– Вот и все, одно мгновенье – и вас ничто не встревожит, – убедительно произнес он после демонстрации.

Алик и Марина посмотрели на рекламного агента с недоверием и непониманием. Прочитав их вопросы на лицах, рекламный агент отложил ножницы, взял нож, махнул лезвием возле паха.

– Можно и так, – пояснил он.

Тут нечего было гадать – рекламный агент предлагал отрезать половой орган, не кастрацию, когда удаляют лишь половые железы, а оскопление не только с отнятием яичек, чудесных близнят, а именно полное отрезание – вторую, или царскую, печать.

Алик был удивлен, что этот рекламный агент пришел к нему. Удивлена была и Марина. Подозревая подвох, он попросил рекламного агента обнажиться и показать, отрезал ли он сам у себя половой орган или только другим предлагает.

– Марина, отвернись, – попросил он, но Марина и не подумала отворачиваться. Ей было интересно.

Рекламный агент не заставил себя ждать, он быстро скинул одежду, и между ног у него действительно ничего не оказалось, кроме заметного красноватого шрама. А в остальном – пустота. Лицо его выражало довольство. Обнажение уродства нисколько не волновало его. Он предлагал хороший выход избавления от проблем, огорчений и беспокойств, который испробовал на себе, а значит, был честен.

Мораль следующая: инстинкты настолько доминируют в жизни, что, кажется, лучше от них избавиться, чем идти у них на поводу, но тогда вымрет само человечество…

О сложности получения чистоты

Наступило Крещение, и народ устремился в церковь, чтобы наполнить сосуды крещенской водой. Пришел в церковь и Алик. Он налил освященную воду в пятилитровую канистру, но, собравшись уходить, открыл крышку, чтобы проверить, какова эта освященная вода. К своему удивлению он увидел, что она вся бурлит и со дна поднимается черная мусорная взвесь. Нести такую грязь домой он не осмелился.

Алик вылил воду и решил налить новую, тем более что к чану, где освящалась вода, снова шел поп, чтобы совершить таинство. За попом шли верующие и страждущие, но Алик в очереди был первым. Он оказался рядом с попом, когда тот читал молитвы освящения воды. Услышанное опять удивило его.

Молитвы были необычные, потому как сквозь слова святого писания слышались слова лукавые и, скорее, дьявольские, чем божественные. Алик задумался: