Двенадцать несогласных

Подобные же темники были применены и в России. На рубеже веков, когда мало кому известный Владимир Путин стал сначала исполняющим обязанности президента, а потом президентом, требовалось разъяснять народу, кто этот человек, что, зачем и как он делает. Целая команда людей в ФЭПе сидела и придумывала например, что после успешного изгнания банд Шамиля Басаева из Дагестана зимой 1999 года Путин должен в штабной палатке на границе Дагестана и Чечни поднять с военными пластиковый стакан с водкой за победу, но, не выпив водки, стакан поставить и предложить вообще не выпивать до полного освобождения Чечни от террористов. Это надо было для того, чтобы сообщить народу, что новый президент, в отличие от старого, не пьяница, и в отличие от старого остановить войну в Чечне собирается всерьез, даже если для этого надо начать в Чечне новую войну.

Хвост вовсю вилял собакой. По-настоящему Марина ощутила свою силу, когда 12 августа 2000-го в Баренцевом море утонула атомная подводная лодка «Курск». Говорили, будто моряки в затонувшей подлодке живы, будто стучат изнутри в борт тяжелым предметом и подают сигналы SOS. Их жены и матери на берегу в поселке Видяево ждали, что лодку спасут, и требовали, чтобы спасли. Но никто не спасал. Военное руководство отказалось от услуг норвежцев, которые предлагали своих водолазов. А президент Путин сидел в Сочи. У него был отпуск. И политически правильно было президенту вообще никак не прикасаться к истории с видяевской лодкой, вообще никак не ассоциироваться в бараньих мозгах избирателей с несчастьями и катастрофами. Пусть бы винили во всем начальство Северного морского флота.

Но Марина решила иначе. На пятничном совещании у главы администрации президента Марина заявила, что не может глава страны валяться на пляже, в то время как погибают под толщею северной воды его офицеры и матросы, что надо хотя бы полететь в Видяево к матерям и женам, поддержать их хотя бы морально, если не умеешь доставать подлодки со дна, утешить как-то, дать понять как-то, что страна с ними… Глава телеканала «Россия» Олег Добродеев поддержал тогда Марину. Глава администрации президента вышел из кабинета, позвонил Путину в Сочи и, вернувшись, сказал, что президент вылетает в Видяево.

Марина до сих пор думает, что поехать в Видяево было правильно: президент сохранил человеческое лицо, проявил сострадание, повел себя прилично, наконец… Но боюсь, что Путин думает иначе. В видяевском Доме культуры его ждала толпа разъяренных и отчаявшихся женщин: они кричали на него, уже успевшего ощутить себя непогрешимым властителем. А он путался, обещал выплатить вдовам погибших компенсацию в размере десятилетнего офицерского жалованья, но не знал, сколько получает офицер. Приносил соболезнования, а женщины требовали отменить траур, ибо траур означал прекращение спасательных работ. Потом он сорвался на крик и стал глупейшим образом винить в произошедшем несчастье журналистов. На улице к нему подошел пьяный мужчина и протянул руку со словами: «Давно хотел познакомиться с честным человеком» – не понятно, всерьез или иронически. С тех пор он никогда больше не встречался с жертвами катастроф, кроме одного-единственного раза, когда жертвы были тщательно отобраны и заблаговременно проинструктированы.

Политика изменилась. Бог знает кто в Кремле решил, что, когда случаются несчастья, президент должен хранить молчание. И вот несчастье случилось. Заложники в театральном центре на Дубровке захвачены были вторые сутки. Президент молчал. Телевидение молчало, кроме не подконтрольного тогда еще Путину телеканала НТВ. А Марина Литвинович со своим докладом «Информационные угрозы…» не допущена была на совещание к главе президентской администрации. Сказать, что президент должен быть человеком, должен торговаться, спасать заложников – было некому.

Марина постояла перед закрытой дверью и вышла из администрации президента вон. На следующую ночь подразделения спецназа штурмовали театр с использованием неизвестного отравляющего газа. 130 заложников погибли в основном оттого, что, потеряв сознание, захлебнулись собственной рвотой.

А «информационные угрозы» были устранены тем, что телеканал НТВ, последний метровый телеканал, позволявший себе говорить свободно, сменил руководителей. Президент Путин тогда упрекнул главу канала Бориса Йордана в том, что тот «делает рейтинг на крови». Понимать президента надо было так, что жертв получилось столь много, потому что НТВ транслировало картинку штурма в прямом эфире. Информационная политика Кремля окончательно уступила место голой пропаганде, и Марина Литвинович никому больше не была нужна.

Перечень поражений