Двенадцать подвигов нуба

   - Вы, Арсений Викторович, просто сами никогда так сильно не хотели спать, поэтому так и говорите... - обиделся я.

   - Во-первых, Борисович, - сказал Ивлев. На самом деле я помнил его отчество, просто специально ошибался, чтобы выбить из колеи. - Во-вторых, не говори о чём-то, если не знаешь точно. Я не спал неделями, чтобы добиться этой работы.

   - А в-третьих?

   - А в-третьих, достаточно во-первых и во-вторых, чтобы тебе стало стыдно. Если этого не произошло, то я не знаю, как тебя исправить.

   - Не нужно меня исправлять, поверьте просто. У меня ничего не было с Викой. Она зал... заладила, что беременна просто так. Или это кто-то другой. Он что вам прямо так и сказала: я беременна от Максима Моржова, который проживает по такому-то адресу...

   - Нет, она вообще мне ничего не говорила. Я узнал случайно.

   - Ну, вот. Может быть, она вообще пошутила.

   - Так, хватит мне трепать нервы, и так за сегодня достаточно вытрепал. Скажи, где тебя высадить, а если что, я найду тебя, даже в Антарктиде.

   - Мне на почту надо, - ответил я.

   Вскоре хамер подъехал к почте, Ивлев открыл мне дверь механизма фиготкроешный, погрозил пальцем и уехал. Чёртов день!

   На почте очереди не было. Лишь один человек. Да, это ирония судьбы. В последнее время все появляются не там, где должны быть. Перед Андреем стояла сама Вика.

   - Вик, привет - позвал её я. - Можно тебя на пару слов.

   - Вау, это ты! - обрадовалась та. - Как дела?

   - Извините, мне работать надо, - напомнил нам Лебедев.

   - На Моржова Максима должна была прийти посылка, - сказал ему я, и он стал копаться в ящиках. - Нормально, а у тебя как дела?

   - Пока не радила, - ответила шуткой Вика.

   - И то славно, а когда родишь?

   - Ты что, всё знаешь? - испугалась Вика. - Но он пообещал никому не говорить.

   - А мне сказал. И, между прочим, не совсем дружественным тоном.

   - Он сказал, что вы с ним друзья. Странно, что из-за меня вы так поругались.

   - Я хочу знать только одно: зачем ты устраиваешься на работу какой-то продавщицей, если твой отец - обладатель самой престижной рабочей проффесии?

   - Я больше не живу с ним. Это, так сказать, спор, смогу ли я прожить самостоятельно. Кстати, откуда ты про моего отца знаешь?

   - Так, мы же вроде, друзья! - напомнил Вике я.

   - Отец? Я вообще-то про Тёмку говорила.

   - А Лабужев то тут причём? - офигел я.

   - Макс, так он тебе рассказывал, про то, что я от него беременна или нет?

   - От Лабужева? Ты? - я даже не знал, что делать в первую очередь: радоваться, что она беременна не от меня, или хоронить Тёмыча. - Блин, а твой отец думает, что ты от меня эт самое... Может ты с ним поговоришь?

   - Я не могу Тёмку подставлять, прости.

   - Нет, если меня зажмут где-нибудь за углом, я не смогу тебя простить. Придумай что-нибудь.

   - Вот ваша посылка, и ваша, - Лебедев, подслушивающий наш разговор, передал мне такую же, как и прошлая, коробку, а Вике небольшой ящик.

   - Что это? - спросил я у девушки.

   - Посылка, которую я должна была забрать ещё месяц назад, - ответила та. - Сейчас посмотрим.

   Она достала из коробки конфеты и коньяк.

   - Отцу на день рождения, который был на позапрошлой неделе, - пробурчала она. - Тётя прислала. Да, пошёл он!

   Она отошла в сторону, кинув ящик с содержимым на столик.

   - Вик, я не хочу встревать в ваши семейные проблемы. Я вообще не хочу встревать в вашу семью. Пожалуйста, поговори с отцом.

   Вдруг, она заплакала. Нет, не сразу, сначала засипела, а потом едва ли не разревелась.

   - Чёрт! Вик, прости, я не хотел. Я просто на нервах, твой отец сейчас меня чуть живьём не зарыл. Я сейчас закончу одно дело и провожу тебя, подожди здесь.

   Я отошёл к автомату, положил на счёт своего Интернета деньги, потом с довольным видом подошёл обратно к столику. Но, Вики там не было. Через стеклянные двери почты я видел, как она стремительно идёт к дороге. Потом я заметил, что на столике, рядом со вскрытым ящиком, лежит наполовину опустошённая бутылка коньяка.

ГЛАВА 18. Жертва.

   Я кинулся к выходу, надеясь догнать Вику, и понял, что пьяные не такие уж и медленные. Всё это лишь бредни, которые сочиняют трезвые. Вика опустошила наполовину бутылку коньяка, который должна была подарить своему отцу. Если ей с пары глотков вина была так туго, представляю, что с ней теперь. Ей нельзя пить, алкоголь слишком сильно воздействует на её нервную систему. Теперь она в опасности, и, если с ней что-то случится, я буду чувствовать на себе за это вину. И Ивлев тоже будет чувствовать на мне мою вину, только он посуровее будет.