Последние строки этого послания совершенно пронзительны:
Последним изданием, которое редактировал князь Шаликов, была газета «Московские ведомости». Ежегодно первый номер газеты открывался приветственными стихами редактора на Новый год. Современник вспоминал, как «в отдаленных губерниях были люди, которые восхищались этими стихами или ждали их на Новый год, как новинки…». Эта традиция, заведенная Петром Ивановичем, благополучно дожила до последних лет XX века. Редкая советская газета не открывала праздничный номер новогодними стихами.
Еще одной доброй приметой «Московских ведомостей» был раздел «Известия о бедных семействах». Александра Федоровна, супруга Шаликова, вспоминала: «Статьи его о бедных, печатавшиеся в „Московских ведомостях“ и в его журнале, сближали его со множеством людей разного класса… У него была рука легка. Его бедные богатели. Отрадно было для нас приближение пасхи, рождества христова или нового года. Со всех концов России посылались от неизвестных лиц деньги для вспомоществования неимущим, о которых писал он; нередко из дальних губерний писали ему незнакомые дети, что откладывали несколько месяцев деньги от лакомства и тому подобного с тем, чтоб скопить некоторую сумму и отправить на помощь такому-то семейству. Ни концерты, ни спектакли не устраивались на эти деньги… никто не веселился, не вальсировал, костюмов себе не шил, а между тем находились люди и во множестве, которые, делая добрые дела, скрывали свои имена и от души благодарили мужа, что доставил им случай быть полезными… Это была потребность его души. Он отыскивал несчастных по чердакам и трущобам и любил, чтоб дети его видели, что такое нужда, и приучались бы отыскивать средства облегчать страданья ближних. Беспечный во всем другом, тут он был неутомимо деятелен, терпелив и практичен гораздо более чем в делах собственного своего семейства…»[220]
Как и во всякой газете, в «Московских ведомостях» случались опечатки. Одна из них особенно запомнилась читателям:
Когда Петр Иванович оставил службу, то покинул и Москву. Это было неожиданно для всех, ведь казалось, что он всегда будет спешить куда-то по Тверскому бульвару и кружиться в издательской суете. Еще удивительнее было то, что уехал он не в какое-нибудь подмосковное имение и не в Петербург, а в маленькую деревеньку Серпуховского уезда.
Александра Федоровна Шаликова вспоминала: «Муж мой, проживший более восьмидесяти трех лет, можно сказать, не знал старости. За год до своей кончины он читал очень много, писал твердым и красивым почерком, ездил верхом… О кончине его можно сказать, что она была проста и естественна, как и вся жизнь его. Он без болезни уснул вечным сном как младенец, угас как лампада…»[221]
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ШТАБС-КАПИТАН БАТЮШКОВ
(Константин Николаевич Батюшков. 1787–1855)
Глава первая
Если первые впечатления столь сильны в сердце каждого человека, если не изглаживаются во все течение его жизни, то тем более они должны быть сильны и сохранять неувядаемую свежесть в душе писателя, одаренного глубокою чувствительностию.
Портрет и автопортрет. — Петр Андреевич. — Дедова опись