Двенадцать причин умереть

После этого один из той сладкой парочки доставал небольшой блокнот с такой же едкой змеёй, как и на их кокардах, чиркал в нём от силы пару строчек, после чего оба поднимали свои «заслуженные» зады и улетучивались восвояси.

Но сегодняшний визит переплюнул все предыдущие разом.

- Финита ля комедия, - единственное, что пронеслось у меня в голове в ту минуту.

Стоя полукругом, на меня пялили ровно девятнадцать глаз, во взгляде которых царили непонимание и отвага. Тут один из взглядов подался чуть вперёд и замер в надменной позе.

- Товарищ, просим прощения, что мы заявились по вашу душу так рано и без приглашения, но мы бы очень хотели поиметь в вами беседу, и даже больше вам скажу, в наши руки попало одно довольно любопытное кинопроизведение, которое вы просто обязаны увидеть. Это приказ!

Я узнал его. Пауль. Нацистская гнида.

Стоп, откуда я знаю слово «нацист»?

Сейчас не об этом.

Местный управленец, капитан, но не тот, что бороздит моря, а другой, который просиживает свой зад в управлении и вечно всем недоволен. Неприятной наружности: худой, словно вытянувшийся в полный рост глист, форма на нём буквально висела в некоторых местах. Отсутствие правого глаза никак не мешало ему следить за обстановкой на Острове, порой кажется, что его компенсирует некое шестое чувство, благодаря которому он берётся даже самые труднораскрываемые дела, например, кража ложки в столовой или летающий унитаз в хоз.блоке. Форма его, как и положено командному составу, серая, как у мыши, нет, как у крысы! И характер противнее некуда...Что вы хотели, человек на своём деле собаку съел! И да, в этом нет ничего смешного, его как-то раз отправили в карцер за то, что он действительно съел собаку интереса ради, гурман, чтоб его.

Все его цепные псы уставились на меня. Кристофер и Эдреан находились по правому и левому флангу и уже готовы сорваться с цепи.

Передо мной два пути: гнить одноруким бандитом за решёткой или поучаствовать в акции и получить бесплатную пулю калибра 7x92x53 мм в спину, а если повезёт, то и целый десяток.

Я выбираю второе.

Страшно не умереть, страшно ничего не оставить после себя.

Я надёжно спрятал его, когда-нибудь кто-нибудь отыщет эту «лопату» и продолжит мои деяния. И по ту сторону света я буду смотреть на всё это, купаясь и наслаждаясь в ванной из красного вина или жарясь на вертеле на шашлычках у дьявола.

Вся эта орава начала плавное движение по направлению ко мне. На лице Пауля замелькала гнусная ухмылка.

В мои глаза ударил молниеносный яркий свет, это старичок Солнце вываливал своё брюхо из-за горизонта. Я заслонился от его приветствия свой единственной верной мне рукой. В этот момент произошло, поверьте мне, настоящее чудо Господне. Полицаи все как один явно заинтересовались таким явлением, как Солнце, и повернули свои головы навстречу восходящему красному нечто.

В моей черепушке раздалось отчётливое стариковское хрипение: «Беги!»

И с ним никак нельзя было поспорить, старшим перечить нельзя, Мётра резко развернулся на 180 градусов и сорвался в противоположном направлении.

Гонки начались, больше драйва!

Где же ты затаилась, финишная черта?

Жизненная черта.

Глава 10.

 

 

 

 

Между делом, пока мне на пятки наступает целая рота как по щелчку озверевших блюстителей правопорядка, в моих мыслях на киноплёнке начали мелькать воспоминания о первом дне пребывания на Острове.

Стоит упомянуть, что у девяноста девяти процентов тех, кто каким-либо «чудом» оказался здесь, их первые сутки проходят зачастую одинаково. Бывают мелкие исключения, если, например, объект внезапно скончался по неосторожности — поскользнулся и упал на пистолетную пулю в кабинете у регистратора.

Ты просыпаешься в небольшой комнатке, примерно три на четыре метра площадью. Она идеально белая, как коровье молоко. Стоп, коровы? Не об этом. Роль освещения на себя берёт небольшое оконце, утопленное где-то под потолком. Высота комнатки позволяет тебе приподняться на цыпочках и взглянуть на мир, находящийся за слоем пуленепробиваемого потёртого стекла и слегка проржавевшей решётки.

На воле ровным счётом ничего интересного тебя не ждёт, только серая бугристая брусчатка на некой площади, которая растягивается на энное количество метров в длину и ширину. Позже ты узнаешь, что это центральная площадь Основного района, он же Пустырь.

В камере, да, её вернее называть камерой, а не комнатой ожидания, ты не один. Вас обязательно двое, почему именно так, никто не знает, но если пошевелить мозгами, то путём логических умозаключений ты приходишь к нескольким одинаково верным ответам: во-первых, в случае смерти одного из объектов второй мог сообщить об этом дежурному полицаю, который приставлен к каждой камере; во-вторых, чтобы банально не было скучно коротать время ожидания, пока тебя не попросят до кабинета регистрации. Ну и в третьих, социализация — наше всё, а про её основы я вообще молчу, здесь важно, чтобы объект чувствовал, что он не одинок.