Двенадцать причин умереть

- Ах ты, сукин сын, я в деле!И кому только понадобился этот тоннель? Ты вообще знаешь, куда он будет вести? Ведь мы, вроде как на Острове, а за островом лишь морская гладь да всякие чайки сварливые, для них что ли строим?

- Не думаю. «Партии» же виднее, для кого и куда! Поэтому, как говорит наш заврабгруп: «Меньше слов, больше дела, на благо «Партии» работай телом!»

Тем временем, в метрах 50 из-за угла поворачивал тот самый заврабгруп, в правой руке у которого виднелось не то что-то чёрное, похожее на большой звёздный булыжник, не то огромная ряха с различного рода папками.

- Приплыли….Сейчас опять свои лекции «на благо труда» читать начнёт…

- Не начнёт. Спорим на полтора?

- Спорим!

Глава 2.

В столовой стоял спёртый запах рыбных консервов и старого прогорклого картофеля, хотя в руках местных «поваров» даже самая что ни на есть отвратная и старая картошка могла выйти в итоге опрятным и сытным, хоть и практически безвкусным пюре.

Мы сели за третий от окна небольшой столик, с которого до сих пор никто не удосужился убрать оставшиеся с завтрака хлебные крошки, будто теперь этот стол на века наречён их домом.

- Слушай, Мэтр, ты хоть немного его слушал? - поинтересовался Роберт , усаживаясь напротив меня на немного покосившийся бежево-голубой табурет.

- Я его перестал слушать после того, как он начал задвигать свои идеи, аля «Нет ничего в мире краше, чем вечно молодое лицо нашей «Партии»», или вот «В наше время мы целиком и полностью отдавали себя агит.труду и мозговому штурму правильной книгой». Я до сих пор думаю о том, что он имел ввиду под «правильной книгой».Если он про учебники из спец.техникума, то это всё, каюк нам, господа, ведь в них толкового пишут столько же, сколько и в местных газетах, ровным счётом — ничегошеньки!

В то это же самое время Роб успел вскрыть взятые у раздатчика рыбные консервы , и их «чудеснейший» аромат с первого удара прошиб нам обоим нос. Консервы же эти здесь подаются заместо полноценной рыбы каждый четверг как и положено, но каждый раз тебя мучает один и тот же вопрос: что это за рыбина такая, которая воняет как запрелый кошачий корм, обильно опрысканный при этом ещё и старым дихлофосом.

- Я вот в его речи тоже не особо так вникаю, - обмолвился Роб. - Ей-Богу, кто вообще их слушает? И так же ясно, что сверху ему дают норму этого самого текста на день, а он его как раз на рабочих и вымещает, то бишь, на нас с тобой.

- Да вот самое интересное то, что он только к нам так часто захаживает, будто ему тут мёдом намазано.

- Если было бы мёдом намазано, то он бы и в столовую не ходил.

Я едва заметно улыбнулся.

В столовой всегда было душно, и дневной свет еле-еле заглядывал в окна из-за плотных занавесок на окнах, но если бы была его воля, то он порвал бы их в клочья и влетел, подняв паруса, залил бы собой всю столовую вместе с её посетителями. Но начальству было виднее, кого впускать, и в этот список Солнце, к сожалению, не входило. Вместо этого над нашими головами круглосуточно дежурили лампы дневного света. Иногда складывалось впечатление, что они за тобой следят, и вот-вот полетят стучать на тебя дежурному, чтобы тот осведомился и понёсся в «куда следует» ( среди своих всё называли это именно так ).

На входе мелькнуло знакомое лицо, этим лицом оказался помощник оператора машинописного бюро Казимир-21, который уже успел взять свой паёк и решил начать прощупывать взглядом зал на наличие свободных мест.

Я описал рукой в воздухе призывающий жест, и он сразу же двинулся в сторону нашего столика, попутно огибая и лавируя между фигур остальных работников. За считанные секунды он доплыл до нас и сел напротив Роба.

- Приятного аппетита, комрады, - еле слышно обронил он. - Стрепня как всегда не балует, не правда ли?

Мы молчали, не зная, что ответить, глубоко надеясь в душе, что это был риторический вопрос, так как ответ на него прозвучал бы слишком ясно и даже глупо.

В его лысине отражались прожектора потолочных ламп, но это скорее больше было похоже на отражение Луны в ещё не высохшей после дождя луже. И вообще странно, что он имеет такую величавую лысину, ведь ему на вид не дашь больше двадцати пяти лет. Сколько я над этим не думал, так к внятному ответу так и не пришёл, или же ответ был очень близко, но постоянно от меня убегал.

- Слушай, Каз, а не слышно ли чего интересного? Ну, ты понимаешь, о чём я. Ты всё-таки не последний человек в вашей конторе, уж, думаю, тебя бы об этом осведомили.

После заданного мной вопроса Роб приковал свой взгляд к очкам Казимира, будто хотел поймать ответный взгляд и посадить его в свой мешок.

- По новым правилам, - обмолвился Казимир, попутно кладя вилку в пустую банку из-под консервов, - мы теперь не предупреждаем об этом, чтобы среди объектов ( да, те, кто работал на «Партию», предпочитали человека называть объектом ) не возникало чувство разлада в коллективе , а так же «Партия» велела ввести данное правило для некоего азарта среди объектов, чтобы у других был стимул трудиться упорнее и во благо.

- Скажи,а вам там молоко за вредность ещё не дают?