Двенадцать раз про любовь

Филипп не имел ничего против. И я тут же сочинила статью о том, как мне постоянно снится секс, хотя в одном стародавнем исследовании, фактами не подтвержденном, а потому и недостоверном, которое с недавних пор вновь обрело популярность, утверждается, что женщинам такие грезы несвойственны в принципе. Но каков был эффект! Филипп заразился моими сексуальными фантазиями и однажды утром сказал: «Со мной такого уже давно не случалось – я видел эротический сон…» Мы посмотрели друг на друга, помолодели на семь лет, и, если бы в этот момент на кухне не появился наш маленький малыш в полном подгузнике, кто знает, что бы произошло! И вот теперь, после всех этих подработок, мне наконец-то нужно время, чтобы снова начать писать, нужно время для этой книги.

Красивая студентка за соседним столиком разговаривает по телефону. Кусает губу и повторяет: «М-м-м, м-м-м, м-м-м». Смотрит в пустоту. Тадеуш заказывает себе пива. Что они здесь делают? Может, они были на утреннем спектакле в драмтеатре? Или, как и мы, в Музее изобразительных искусств? У Джакометти? Они пришли в ресторан сразу за нами. Тогда странно, что мы не встретили их на выставке… Студентка все повторяет в трубку: «Да, да, да» и при этом разглядывает ногти левой руки. Тадеуш пьет. Даже пивная пена сереет, соприкасаясь с ним. Тусклым свинцом ложится над верхней губой, как нельзя лучше сочетаясь с блеклостью лица. Я смотрю в сторону далеких окон – там сидят красивые люди, а за фасадом нас караулит серый зимний день, и пивная пена подошла бы ему не хуже, чем Тадеушу. Но возможно, я, что касается серого, пребывая среди серого, заблуждаюсь. Я прочитала это предложение в книге, которую обнаружила у Симона, – Dialogue in the Void – Beckett & Giacometti[11], – и перевела сама. Это фраза из «Безымянного» Беккета.

Двадцать лет назад я получила эту книгу на Рождество, зима тогда была теплой и такой же серой, как сегодняшний день. Я очень обрадовалась этому подарку. Носила книгу с собой, у самого сердца, во внутреннем кармане зимнего пальто, предназначенном для кошелька. А когда захотела прочитать, оказалось, что книги нет. Увидев ее у Симона, я спросила: «Твоя?»

Симон пожал плечами: «Скорее всего. Не знаю откуда».

В книге – посвящение: «Тебе – от меня». Знакомый почерк. Ну точно, это моя книга!

Внезапно Тадеуш встает. Так стремительно, что меня обдает запахом холодного жира. Он что, в «Макдоналдсе» ночевал? Тадеуш становится на цыпочки и разводит руки в стороны, стараясь не потерять равновесия. При этом смотрит на студентку, а та без устали кивает. Кажется, он что-то объясняет. Тадеуш раскачивается, словно захваченный вихрем, балансирует руками. Ну конечно, – просто невероятно, как ему это удается! – Шатающийся человек Джакометти. Которого я только что напрасно искала на выставке, а он путешествует где-то по миру.

Я больше не подглядываю, я развернулась и смотрю прямо на Тадеуша. Его облик меняется каждую секунду. Меняется все – возраст, пол, внешность. Он – то юный смельчак, то отчаявшийся самоубийца, то танцовщица на вулкане, то своенравный разгильдяй. И вдруг он – моя больная раком свекровь, я слышу голос Филиппа: «Не смотри вниз! Посмотришь вниз – пропадешь!»

Тадеуш останавливается, не успев упасть. Смотрит на меня. Я говорю: «Тадеуш». Он ошарашен. «Чудесно, – вырывается у него. – Это же чудесно!»

«Много есть чудес на свете», – приходит мне на ум, как и прежде, когда я слышала от него это слово, произнесенное с заметным польским акцентом, гласные – открытые, ударение на последнем слоге (чудэсНА!), и говорю: «Человек их всех чудесней».

«Софокл» (СаФАкл!). Тадеуш смеется. Выпрямляется, распахивает руки и обнимает меня, я смотрю через его плечо на красивую студентку, она улыбается безучастно. Тадеуш прижимает меня к себе, держит крепко и сам держится за меня. «Дружище, ну надо же, как ты?»

11. ЯКОБ МЛАДШИЙ. Последняя поездка. Цюрих, третье воскресенье Адвента 2013 г