Двенадцать ведьм (СИ)

Ганимед не мог понять, в какой момент он передумал и решил сначала все-таки отправиться на речку, а только потом осмотреть руины Стоунхендж. Однако он отчетливо помнил, как по собственной инициативе заявил: «Гулять так, гулять, сначала на речку», - что было совершенно на него не похоже. «Земля и воздух Эймсбери действуют на меня излишне расслабляюще и заставляют действовать иррационально», - мысленно ворчал на себя Ганимед. Река Эйвон с ее живописными берегами, утопающими в зелени деревьев и трав – была просто создана для полноценного отдыха. Такого умиротворения и спокойствия Ганимед не ощущал уже очень давно – так давно, что вначале это его основательно напугало. Однако, просканировав окрестности, и почувствовав биение сердца каждого зверька и дыхание каждой клеточки окружающей растительности – убедился, что это не блокировка. «Возможно, боги смилостивились и послали мне передышку» - подумал он и позволил себе, наконец, расслабиться и насладиться безмятежностью.

Дважды выиграв у Ликурга с Седом заплыв через Эйвон, Ганимед решил присоединиться к пританцовывающему Эфалиду, усердно изображающему из себя рыбака. На самом деле, тот наслаждался ничегонеделанием и музыкой группы «30 Seconds to Mars». Взяв в машине удочку, Ганимед присоединился к Эфалиду, спрятавшемуся от полуденного Солнца в тени раскидистой ивы. Клева не было, да и не могло быть в такую жару, это понимали оба, поэтому всецело и с полной самоотдачей отдались процессу откровенного дурачества и очень громкого пения. Песни были хорошо знакомы, так как «30 Seconds to Mars» была их любимой рок-группой. С каждой композицией Ганимед будто бы отпускал в пространство частичку своей боли, иначе объяснить себе чувство раскрепощения и облегчения, которое он сейчас чувствовал, Ганимед не мог.

Громкие аплодисменты, крики «Браво» и требования повторить «на бис», вернули Ганимеда в реальность, когда он заканчивал петь «This is War ».

- Ганимед, я и не знал, что у тебя такой отличный голос! Если тебе надоест карьера Верховного Хранителя, с таким талантом - ты без куска хлеба не останешься. Серьезно, друг – это было невероятно! – обычно сдержанный Ликург был в полном восторге.

- Босс! Вы – мой кумир окончательно и бесповоротно! Лик прав, такой голос, такое исполнение! После того как я услышал «This is War» в вашем исполнении… - в общем, слов нет…, песня итак сильная, но в вашем исполнении…, у меня мурашки по коже бегали - вот такие! - Сед продемонстрировал мурашки размером сантиметров пять в длину.

- Им! Давай на бис?! Ребята правы у тебя невероятный голос и невероятное исполнение. Столько эмоций! – уговаривал Ганимеда Эфалид.

- Ну же Им! Ты же знаешь, что меня сложно растрогать, но … тебе удалось! Давай на бис. Пожалуйста… - Ганимед знал, что словом «пожалуйста» Ликург не разбрасывается. Значит, придется уважить друга.

- Уговорили. Но только один раз. И едем смотреть руины.

С первым же аккордом композиции Ганимед, казалось, провалился куда-то в другое измерение. В глубоком, сильном баритоне звучала такая широчайшая гамма чувств и эмоций, что дух захватывало. Когда зазвучал припев, они больше не слышали Ганимеда, они слышали его истерзанную душу, болеющую и страдающую за судьбу этого мира.

«To the right to the left

We will fight to the death

To the edge of the earth,

It's a brave new world from the last to the first»

- Это было … сильно. – выдавил из себя Ликург, когда Ганимед окончил петь. В глазах великого воина, прошедшего сотни войн – стояли слезы.

- Все! По коням! – Ликург уже пришел в себя и командовал в своей обычной манере.

Ликург и Сед пошли за вещами, которые они оставили на берегу, а Ганимед и Эфалид направились к машине.

Эфалид повернулся к Ганимеду и, помявшись, сказал:

- Им, по поводу Пандоры, вернее ее сходства с.... Я хотел сказать, что теперь увидев ее, я понимаю, твой вчерашний срыв…. И это более чем нормально. И ты еще неплохо держишься для эмпата. Но если захочешь как-нибудь поговорить, я…, - Ганимед прервал его не дав закончить мысль.

- Не о чем говорить, - из тона Ганимеда было понятно, что и этот разговор тоже уже закончен.

* * *

Привычно чувство беспокойства настигло Ганимеда, едва они выехали на дорогу. И чем ближе были руины, тем беспокойней становилось на душе. То, что руины совсем рядом Ганимед сначала почувствовал, и лишь потом увидел. Тени прошлого плясали и переливались в солнечных лучах, чем-то напоминая миражи в пустыне. Только это были не миражи, и это была не пустыня. Только одна известная ему богиня была способна вдохнуть в мир прошлого столько жизни, что до него можно было дотронуться рукой – только протяни. Ганимед выхватил из заднего кармана джинс телефон и набрал Астрею. Любимая мелодия Астреи зазвучала совсем рядом позади, оглянувшись, он сразу же их заметил: Астрею, Медею и Пандору.